Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов - Валентин Валерьевич Пампура

сцена. Она сидит в смирительной рубашке. Приходит муж.

— Как ты себя чувствуешь?

— Сними с меня это — Показывает на рубашку.

— Я не могу. Доктор сказал, что ты хотела себя убить.

— Я не хочу больше его видеть. Забери меня от сюда.

— Нельзя у нас ещё одна оплаченная встреча.

— К чёрту деньги. Я хочу домой.

— Я попробую, что-нибудь сделать.

— Не уходи. Мне страшно.

— Я скоро вернусь — Она плачет.

Детский сад. Он надевает на себя косынку

— Ну, что у нас случилось. Почему мы плачем. Папа скоро вернётся. Смотри, что у нас есть

Даёт ей куклу.

— Нравиться?

Она берёт куклу и перестаёт плакать.

— Да, у неё красивые глаза. Совсем как у той тёти.

— Какой тёти?

— К которой ушёл папа.

— Папа ушёл к тёте?

— Да.

— Я думаю, он вернётся.

— Взрослые всегда так говорят, что бы успокоить ребёнка.

— Ты очень умная девочка.

— Это плохо. Лучше бы я была дурой.

— Почему ты так считаешь?

— Потому, что у моей мамы тоже красивые глаза. Но папа всё равно у шёл к тёте. А знаете почему?

— Нет.

— Потому, что она дура. Так мама сказала. Когда я вырасту, то обязательно стану дурой. И тогда папа вернётся. Кабинет психотерапевта.

— А мой муж, он больше не вернётся никогда. Потому, что я убила его. И теперь я окутана мраком. Как когда то давно. Я была ещё маленькая. Я сидела на берегу озера. Солнце сверкало на поверхности воды. Озеро было большим и глубоким. Я смотрела на него и чувствовала прохладу, что исходила из его глубины. Оттуда, где его рубиновые воды, становились плотными, скрывая, что то в своей глубине. Я очень хотела узнать что. Меня тянуло к этой тайне, как магнит притягивает к себе кусочки металла.

Я сделала один шаг. И скользкая зелёная тина превратилась в каток. Мои ноги поехали, и я упала в плотную рубиновую пустоту. Я падала в неё, как Алиса в стране чудес, падает в нору. Мрак сгущался вокруг меня, и только солнце над моей головой всё ещё держало моё сознание. Пока мрак не накрыл меня с головой. Я не знаю, сколько времени это продолжалось, но потом чьи-то руки подхватили меня, и я снова увидела солнце. Я сидела на горячем песке, вокруг меня были люди, а я смотрела на песок, солнце, на людей вокруг меня и была счастлива, а муж сидел рядом и прижимал меня к себе.

— Почему вы замолчали?

— Я не знаю. Музыка, я не слышу её.

— Она вам больше не нужна. Мы закончили. Остальное зависит только от вас.

Он и она

— Тебе лучше?

— Да, я как будто в невесомости. Мои мысли плавают вокруг меня, и я могу созерцать их. Я могу коснуться любой из них, и она оживёт, разворачиваясь передо мной во всех своих воплощениях. Это как будто я нахожусь внутри себя. Ты знаешь, я вернулась домой. Теперь я знаю, что значит быть в себе. Все события кружатся вокруг меня. Я могу войти в любое из них и потом снова вернуться домой. Я обрела дом. Я нашла дорогу к нему. И я научу тебя этому. Ты знаешь, сколько людей живут вне своего дома. Они строят замки, замыкают себя в тесных квартирах, они думают, что стены из железа и бетона спасут их, укроют от беды. Но приходит беда и не спрашивает разрешения, что бы войти. Она просто входит и разрушает всё, что мы строили. И мы чувствуем, что беззащитны перед ней. Мы как щепка, выброшенная на каменистый берег. Волны будут бить её о камни, пока не разобьют совсем. Но если мы поймём, где наш настоящий дом. Если мы найдём дорогу к нему, то никакая беда нам не будет страшна.

— Ну, ты прям Махатма Ганди. Этот психотерапевт не зря получает свои деньги.

— Как ты думаешь, они не устали? — Показывает на зрителей.

— Не знаю, если, что можно сделать антракт.

— Нет, давай лучше выкинем всё лишнее со второй части.

— Но там каждая буква на месте.

— Давай сожмём события, сделаем действие более динамичным.

— Ты представляешь, сколько на это нужно энергии?

— Если у меня не хватит энергии, то ты поделишься со мной.

— А если не хватит мне?

— То я, отдам тебе свою.

— Хорошо. Тогда вторая часть.

Берёт гитару.

— Зачем тебе гитара?

— Я хочу, что бы ты тут пела.

— Зачем? Этого нет в пьесе.

— Теперь будет.

— А если я откажусь?

— Тогда придётся петь мне.

— Нет, я не выдержу твоего вокала. В прошлый раз, когда ты вздумал спеть итальянскую тарантеллу. Я думала, что не дотяну до её конца. Хорошо, что сработала пожарная сигнализация. А то бы зрителей хватил столбняк от твоего вокала.

— Знаешь, когда я слышу подобную оценку от своих партнёров по сцене, то я понимаю, что действительно, что то стою.

— Блажен, кто верует. Ладно, давай, а что будем петь?

— Реши сама.

— Это твоя идея.

— Но петь тебе.

— Хорошо. Какая у нас следующая сцена?

— Наполеон и Жозефина.

— Причём тут Наполеон.

— А ты когда играла Офелию, тоже спрашивала, причём тут Гамлет?

— Ладно, пусть будут Наполеон и Жозефина. В любом случае это история великой любви.

— Или история странной любви.

И так, Жозефина поёт.

— Почему ты так смотришь на меня.

— Потому, что я не могу смотреть на тебя по-другому.

— А, что во мне тебя так привлекает?

— Твои волосы — шёлк. Твоя кожа — бархат. Твой голос — родник. Твои глаза — небо.

— А мои губы?

— Нет ничего в мире, что могло бы так манить к себе, как твои губы. Как ребёнок льнёт к груди матери, что бы пить жизнь её, так мужчина припадает к губам женщины, что бы пить любовь её.

Сливаются в поцелуе.

— Минуты, проведённые с тобой, это минуты обронённые вечностью. Но вечность рядом с тобой очень коротка. Слышишь, там за рекой над белой полосой тумана растекается по небу красное море зари. Оно спешит сюда, что бы разлучить нас. Оно ведёт за собой твоего огненного коня. Я слышу его ржанье. И стук копыт. Скоро мой любимый, он унесёт тебя далеко, далеко. Туда где рядом с тобой не будет меня. И только золотые слёзы колосьев прольются в чёрную землю, там, где оставит свой след, твой огненный конь.

— Крепись любимая. Ветер заполнит, опустевший двор. Он высушит твои слёзы. И разгладит морщины оставленные разлукой. Он будет ласкать твою кожу, жаждущую любви и ласки. Сжимать тебя, в своих объятиях, и петь тебе песню наполненную