Канцлер Мальтийского ордена: Вежливые люди императора. Северный Сфинкс. К морю марш вперед! - Александр Петрович Харников

Утром я первым делом написал письмо новому государственному секретарю по иностранным делам, Роберту Банксу Дженкинсону, графу Ливерпулу, в котором сообщил о своем возвращении. Именно ему я теперь подчинялся, что меня не очень радовало – в отличие от Гренвилля, Дженкинсон был приятелем Генри, а после его смерти именно он стал одним из инициаторов моей травли в Палате лордов.

К моему удивлению, ответа на свое послание я не получил. А сегодня рано утром, когда я еще почивал, приехала карета, охраняемая йоменами Тауэра, и мне вручили бумагу с требованием немедленно отправиться на этой карете «вместе с человеком, именуемым Джоном О’Нилом». Они даже не дали мне времени как следует одеться – пришлось обрядиться в тот костюм, в котором я приехал и который едва ли подходил для подобного визита.

Отвезли нас прямиком в Тауэр и сдали с рук на руки другим йоменам, которые повели нас в одно из небольших зданий, служивших, как я понял, гостиницей. Несмотря на июнь, в Лондоне было не более пятидесяти градусов[150], а в помещении, куда нас привели, отсутствовал камин, и холод пронизывал меня до костей. Но самое скверное, что первым на допрос – а то, что нас сюда привезли не для того, чтобы побеседовать о поэзии Шекспира, я понял сразу – вызвали О’Нила. Когда же я попытался возразить, что среди нас главный я, мне было сказано издевательским тоном:

– Виконт, меня послали именно за вашим человеком. Вас же я попрошу подождать. А пока изложите все ваши… скажем так, приключения, начиная с неудавшегося покушения на русского императора, в письменной форме. Бумага и чернильница – вон на том столе.

За мной пришли лишь через полтора часа. Там, куда меня отвели, весело пылали дрова в камине и было тепло. Но люди, которые меня допрашивали, были мне незнакомы, а, судя по акцентам, двое из трех даже не принадлежали к высшему классу. Они, кстати, так мне и не представились.

– Виконт, – обратился ко мне один из них – единственный, чей акцент выдавал выпускника не просто Оксфорда либо Кембриджа, а одного из более престижных их колледжей. – Лорд Хоксбери сейчас очень занят, поэтому он поручил побеседовать с вами мне и моим людям.

– Простите, не знаю вашего имени.

– Зовите меня капитан Смит.

Я подозревал, что это вряд ли было его настоящим именем, но сделал вид, что меня удовлетворил такой ответ, и спросил:

– Капитан Смит, не потрудитесь ли вы мне объяснить, почему со мной обращаются столь негостеприимно?

– Виконт, – он взял бумагу, лежащую на столе. Я увидел написанное лишь мельком, но это была несомненно рука самого Дженкинсона. – До недавнего времени, все, что вы делали, как правило, не вызывало сомнений и признавалось правильным. Но почему-то с недавних пор вы попадаете из одной переделки в другую – причем только вы и остаетесь живым и на свободе. Все же остальные либо погибают, либо попадают в руки врагов.

– Нет, погодите, – он увидел, что я хотел ему возразить. – Давайте обо всем по порядку. Смотрите – в России император Павел жив и здоров, а практически все участники заговора против него арестованы. Все, кроме наследника императора, на которого мы возлагали такие надежды. Но он больше не наследник, и то, что его не посадили в крепость, нас, конечно, радует, но пользы в том мало.

– Но…

– Обождите, виконт. Смотрим, что произошло потом. В Ревеле ваша группа была полностью уничтожена. Русские откуда-то узнали, что вы планировали, и где и когда все должно было произойти. Более того, каким-то образом был убит адмирал Нельсон, а нападение на Ревель сорвалось. И это после того, как аналогичная акция в Копенгагене увенчалась полным успехом. Успели унести ноги только вы и ваш новый человек.

– Но…

– Виконт, я повторяю – наберитесь терпения. В Мемеле вы беседовали с капитаном «Бланш» и одним из его людей. Последний опознал вашего подчиненного – якобы это был некто Керримэн, некогда бежавший с «Бланш». А сразу после этого экипаж «Бланш» попадает под арест, а потом попросту исчезает вместе с фрегатом. Та же судьба постигла наших агентов в том проклятом городе. И, опять же, ушли лишь двое – вы и ваш О’Брайен.

– О’Нил, капитан.

– Или Керримэн? И, наконец, операция в Кёнигсберге закончилась смертью или пленением всех ее участников – опять же, кроме вас и вашего человека. Имейте в виду, что сэр Роберт написал мне подробную записку, где усомнился и в ваших действиях, и в bona fides[151] этого вашего О’Доннела, или как там его. Именно с его слов мы узнали про то, что он, возможно, Керримэн.

– Вы, как я понял, уже успели побеседовать с ним.

– Именно так. И на вопрос, не Керримэн ли он, этот человек лишь улыбнулся и сказал, что готов на очную ставку с любым членом экипажа корабля, на котором он якобы служил, хоть прямо сегодня. Увы, весь экипаж «Бланш» бесследно исчез в Мемеле, кроме его бывшего капитана, который командовал другим кораблем, потерянным в Ревеле, и чья судьба нам неизвестна.

– Но был еще боцман, которого уличили в мужеложестве, во всяком случае, такие слухи ходили…

– Был, и, между нами говоря, он и на самом деле являлся мужеложцем – более того, этот мерзавец принуждал матросов к этому богопротивному делу. Тогда было принято решение не предавать это огласке, и боцмана арестовали всего лишь «за нанесение побоев матросам». Но через несколько дней его нашли повесившимся в камере. Сам ли он это сделал или ему помогли, нам неизвестно. Так что нет никого, кто мог бы опознать вашего спутника. Да, мы нашли описание бежавшего с «Бланш» – только там его именовали Кэрриган.

Капитан достал из папки бумагу и зачитал:

– «Высокий, волосы светлые, глаза голубые, бороду бреет, говорит с акцентом жителя наших южных американских колоний».

Я возразил:

– Акцент у О’Нила скорее ирландский, хотя он говорил, что какое-то время жил в Северной Америке. А под остальную часть описания кто только ни подойдет… Но он вроде служил на каком-то корабле, перевозившем контрабанду.

– Именно так, на «Веселой Мэри». Вот только мы не нашли никого, кто бы признался, что он на ней ходил, – тут Смит, или как его звали на самом деле, сардонически ухмыльнулся. – Так что никто не может нам сказать, был ли в их команде человек по фамилии О’Нил или нет. А если был, то как он выглядел. И тем более нет никого, кто был бы готов его опознать.