Когда пируют львы. И грянул гром - Уилбур Смит

Он присел на корточки и ладонью расчистил клочок земли:

– Вот как мы это сделаем. – Он начал быстро чертить веточкой по земле. – Вот это наша долина. Здесь мы. Вот здесь их лагерь. Вот холмы: здесь, здесь и здесь. Вот тут вход в котловину. Ставим здесь два «максима», сто человек разворачиваем ниже, прямо под пулеметами. Я хочу, чтобы вы…

Внезапно самодельная карта взорвалась, швырнув грязью ему в глаза и открытый рот.

– Что за чертовщина… – только и успел проговорить он, вытирая ладонью лицо, но тут раздался залп маузеров.

Сквозь слезящиеся глаза Шон посмотрел вверх, на кряж.

– Черт меня побери! – крикнул он.

Над кряжем, словно пелена водяной пыли над берегом моря в ветреный день, тянулась дымка от винтовочных выстрелов.

Шон вскочил на ноги.

– В реку! Уводите лошадей под берег! – заорал он, стараясь перекричать убийственный треск выстрелов, визг рикошетящих пуль и безостановочные шлепки их в землю и в живую плоть.

– В реку! Все в реку!

Он помчался вдоль колонны, продолжая кричать этот приказ бойцам, которые в спешке пытались высвободить винтовки из футляров, закрепленных на мечущихся, встающих на дыбы лошадях. Огонь буров хлестал их, швыряя кричащих людей и лошадей в траву. Вырвавшиеся лошади рассыпались по долине, волоча за собой поводья и звеня пустыми стременами.

– Пустите их! Пусть уходят! Прячьтесь под берег!

Два мула, впряженные в двуколку, уже лежали, дергая ногами. Шон сорвал брезент и вытащил один пулемет. Пуля вонзилась в деревянный приклад и расщепила его прямо у него между руками.

– Эй, ты! – крикнул он, заметив неподалеку одного из своих морячков. – Держи!

Он передал ему пулемет, и тот, держа его двумя руками, как ребенка, прыгнул вниз, под защиту обрывистого берега. Схватив две коробки патронных лент, Шон последовал за ним. Ему казалось, будто он бежит по пояс в воде: к нему снова вернулся прежний страх, и каждый шаг давался с невероятным трудом. Пуля пробила ему шляпу, сдвинув ее на глаза, коробки с патронами тянули вниз; охваченный паникой, он брел к реке, спотыкаясь. Вдруг земля резко ушла у него из-под ног; он полетел с обрыва вниз, ударился о землю и повалился лицом прямо в ледяную воду.

Продолжая крепко держать боеприпасы, Шон сразу же вскочил и спрятался под крутым обрывом. Над его головой свистели пули буров, но русло реки уже заполнили его бойцы, хотя многие еще продолжали прыгать или падать с крутого берега, увеличивая тесноту.

Тяжело дыша, в насквозь промокшей одежде, с которой ручьями стекала вода, Шон прижался к обрыву, собираясь с силами. Поток оставшихся в живых скоро прекратился. Огонь буров тоже затих, и на поле боя наступила относительная тишина, которую нарушали только стоны и ругань раненых.

Первая ясная мысль Шона была о Сауле. Он быстро нашел его: Саул стоял под берегом, удерживая двух вьючных мулов, а рядом с ним Мбежане и Нонга держали еще двух. Шон сразу послал Саула взять на себя команду над одним из флангов.

– Вахмистр! – крикнул Шон.

– Я здесь, сэр, – раздался ответ совсем близко, и Шон с облегчением вздохнул.

– Расставить бойцов вдоль берега. Каждому подготовить для себя огневую позицию.

– Слушаюсь, сэр, – ответил тот. И заорал в сторону солдат: – Слушай мою команду! Повторяю приказ майора! Отодрать задницы от земли!

Не прошло и десяти минут, как две сотни стрелков заняли позиции вдоль берега реки, бойцы пулеметного расчета быстро соорудили из земли и камней бруствер и установил свой «максим». Те, кто потерял оружие, таскали раненых и делали перевязки. Несчастных раненых небольшой группой сосредоточили посредине линии обороны, прямо под самым обрывом; они сидели чуть не по пояс в грязи, их кровь окрашивала воду розовато-бурыми пятнами.

Шон вскарабкался рядом с огневой позицией Экклса и осторожно высунул голову над кромкой берега. Пространство перед ним являло отвратительное зрелище. Трупы лошадей и мулов, тюки изорваны, содержимое валяется на траве – одеяла, продукты. Раненые животные беспомощно бьются на земле или тихонько стоят, свесив голову.

– Живые есть? – позвал он, но ответа не получил.

Какой-то снайпер, засевший на гребне, уложил пулю прямо у Шона под носом, и тот сразу нырнул вниз.

– Большинство ухитрилось переползти в укрытие, сэр. Те, кому не удалось, пусть остаются там, все лучше, чем у нас в грязи.

– Какие у нас потери, Экклс?

– С десяток убитых, сэр, человек двадцать с лишним раненых. Легко отделались.

– Да, – кивнул Шон. – Когда они начали, большая часть пуль прошла поверху. Эту ошибку делают даже лучшие стрелки, когда стреляют сверху.

– Нас застукали со спущенными штанами, – задумчиво сказал Экклс, и от Шона не укрылась осуждающая нотка в его голосе.

– Знаю. Я должен был выслать на гребень разведчиков, – согласно кивнул он.

«Наполеона из тебя не выйдет, – сказал он про себя. – Потери на твоей совести».

– Сколько человек осталось без оружия?

– У нас двести десять стволов и один «максим», сэр, и перед атакой я велел раздать каждому бойцу по сто лишних патронов.

– Должно хватить, – решил Шон. – Теперь остается только держаться, пока мой человек из местных приведет подкрепление.

Полчаса ничего не происходило, не считая отдельных снайперских выстрелов с гребня. Шон прошел вдоль линии, поговорил с людьми.

– Как дела, морячок?

– Старушка-мама… если она узнает, с ней случится сердечный припадок, сэр. «Джордж, – скажет она, – с твоим геморроем сидеть в грязи вредно для здоровья» – вот что она скажет, сэр.

Этому бойцу пуля попала в живот, и Шону пришлось выдавить из себя смешок.

– Покурить бы сейчас, – может, стало бы легче. Я бы очень даже не прочь, – сказал раненый.

Шон отыскал в кармане влажную сигару, отдал ему и пошел дальше. Остановился перед юнцом из колониальных войск – тот молча плакал, прижимая к груди руку, обмотанную пропитанными кровью бинтами.

– Что, очень больно? – тихо спросил Шон.

Мальчишка поднял голову, посмотрел на него; по щекам его текли слезы.

– Уходите, – прошептал он. – Уходите, прошу вас.

Шон двинулся дальше. «Я должен был послать на гребень разведчиков, – снова подумал он. – Должен был…»

– Белый флаг на гребне, сэр! – раздался чей-то взволнованный крик.

Шон снова вскарабкался к краю обрыва. А по линии обороны уже побежали отклики:

– Белье постиранное вывешивают!

– Эти сволочи решили сдаться. Знают, что мы им задницу надерем.

Шон выбрался из русла реки и, увидев трепещущее над гребнем белое пятно, помахал шляпой. И сразу навстречу ему оттуда стал спускаться всадник.