Муссон - Уилбур Смит

— Это Зама, — сказал Аболи. — Мой старший сын. За ним Тула.

Голос его звучал ровно, но в глазах горел жгучий гнев.

— А дальше, в ряду за ними, Зете и Фалло.

Женщины были обнажены, закованы в цепи, их груди тяжело свисали, полные молока, не выпитого их убитыми младенцами.

Тому нечем было утешить старого друга, и они молча смотрели на проходящую под ними процессию. Продвижение ее было столь медленным, что заняло почти два часа, хотя работорговцы подгоняли рабов криками и щелканьем хлыстов.

За колонной шла стая гиен и шакалов.

Они пожирали экскременты рабов, которых мучил кровавый понос, и отбросы. Том подумал, что брошенная девушка, наверно, умерла, но он ошибался.

Когда гиены окружили ее, взлаивая, словно смеясь, и возбужденно воя, она приподнялась на локте и попыталась встать, но ей не хватило сил. Она снова упала и поджала колени к груди, закрывая голыми руками пыльную голову.

Стая гиен отступила, но потом снова стала придвигаться, окружая девушку. Один зверь вытянул шею и попытался цапнуть ее за ногу.

Девушка схватила камень, бросила, и гиена отступила.

Тут на нее набросилась сзади другая большая гиена, похожая на собаку, и впилась зубами ей в плечо. Девушка извивалась в пыли, рвалась, а гиена, дергая массивной головой, терзала ее плоть, потом вырвала кусок и проглотила. Девушка в слезах упала на пыльную землю. Запах свежей крови оказался слишком сильным искушением для остальных. Еще одна гиена метнулась вперед и схватила девушку за ногу. И потащила ее, лежащую на спине, как санки. Том вскочил, готовый бежать вниз, на выручку, но Аболи заставил его снова лечь.

— Арабы еще слишком близко. — Он показал на хвост колонны в миле от них. — Тебя увидят. Мы ничего не можем для нее сделать.

Конечно, Аболи был прав. Том снова опустился на землю и смотрел, как третья гиена бросилась вперед и впилась в живот девушки, которая выгнулась, стараясь избавиться от первого зверя.

Гиены тянули свою жертву в разные стороны, ее дикие крики долетали до вершины холма. Но тут к первым присоединился еще десяток животных, они рвали девушку, перекусывали мощными челюстями ей кости, глотали плоть, а она сопротивлялась все слабее и наконец окончательно затихла.

Через несколько минут от нее не осталось ничего, кроме влажных кровавых пятен на земле. Стая побежала вслед уходящему каравану.

Том и Аболи спустились со своего наблюдательного пункта и последовали за стаей; они шли за караваном, пока продолжался день и солнце двигалось к горизонту. Когда работорговцы приказали колонне остановиться на ночь и стали разбивать лагерь, Том и Аболи подобрались ближе.

Скрываясь в рощице акаций, они оценивали расположение лагеря, старательно отмечая, где держат лошадей, а также где окруженные колючими изгородями бомы — навесы, под которыми ночевали арабы.

Когда солнце село и стало темно, они оставили лагерь, быстро отправились назад и через час встретились с основной группой, которая шла за ними. Разожгли костер; заслонив его, приготовили ужин, и пока все ели, Том созвал военный совет и дал каждому из своих командиров приказы для ночного нападения на арабский лагерь. Сразу по завершении ужина снова двинулись вперед.

Огни бивачных костров они увидели на равнине еще за две мили и приближались к ним осторожно. Аболи расположил лучников-лози на отведенных для них позициях и повторил приказы, чтобы не было никакого непонимания. Остальные тоже заняли свои позиции, и началось долгое ожидание. Том хотел напасть в самое темное время, между полуночью и рассветом, когда арабы будут спать глубоким сном.

Бивачные костры медленно догорали, превращаясь в красные угли. По небу, опустив хвост, полз великий звездный Скорпион, потом он ушел за горизонт. Затихли голоса и пение рабов, и глубокая тишина объяла лагерь.

— Пора, — сказал наконец Том и встал. Они подошли к лагерю еще ближе и в последний раз осмотрели его, чтобы убедиться: никто не встревожился.

Оставался единственный горящий костер — в роще акаций сбоку, где держали лошадей.

Пламя очерчивало трех сидящих арабов, они пили кофе и негромко разговаривали, глядя на огонь. «Он ослепит их», — мрачно подумал Том и прошептал Аболи:

— Бери ближайшего к тебе.

Они двинулись дальше и оказались на краю освещенного пространства. Оба прикрывали оружие одеждой, чтобы в нем не отразился огонь.

— Пора!

Том извлек шпагу из ножен и неслышно подбежал к сидящему арабу сзади. Он убил его бесшумно, одним ударом в шею. За костром Аболи убил второго. Мертвец упал лицом в огонь, и его тюрбан и длинные густые волосы вспыхнули, словно факел.

Третий араб со сдавленным возгласом удивления начал подниматься, но Том ударил его в горло. Вороненая шпага пронзила его легко, и следующий возглас сменился бульканьем крови.

Том и Аболи склонились к телам своих жертв, прислушиваясь, не поднялась ли тревога, но лошадей разместили в стороне от основного лагеря, а умирающий араб произвел не больше шума, чем человек во сне. Тогда Том и Аболи прошли к лошадям. Темная тень вышла им навстречу из-под деревьев.

Том издал негромкий, в две ноты, свист — крик ночного козодоя.

Послышался ответный сигнал, и вперед выступил Люк Джервис.

— Все в порядке, — прошептал он, давая понять Тому, что об остальных арабах, ночевавших с лошадьми, «позаботились».

Том побежал к лошадям. Он выбрал жеребца, на котором днем ездил предводитель арабов — поскольку заранее приметил его место в ряду коней. Сейчас он отвязал повод и негромко заговорил с жеребцом, гладя его по голове, успокаивая рукой и голосом. Потом взлетел на его голую спину.

Аболи выбрал другую лошадь, и когда он тоже сел верхом, Том негромко свистнул Люку.

Люк побежал обратно, туда, где его люди окружили одну из бом со спящими арабами. Почти немедленно по всем границам лагеря раздались громкие выстрелы, языки мушкетного пламени на короткие мгновения освещали ночь: это моряки стреляли по арабам с близкого расстояния. В просыпающемся лагере возник негромкий гул, который быстро перешел в рев и крик.

Не вполне проснувшиеся, арабы выбирались из-под навесов, хватались за оружие и наталкивались на непрерывные залпы огня из мушкетов и стрелы воинов-лози.

Рабам некуда было деться, потому что их приковали к металлическим кольям, которые работорговцы вогнали в землю, и теперь невольники лежали на земле и в страхе вопили, увеличивая смятение.

Некоторые арабы открыли ответный огонь, сопротивление нарастало. Том проскакал вдоль линии к навесу, куда на закате ушел предводитель каравана. В одной руке у Тома была горящая ветвь, прихваченная из костра; он бросил ее на тростниковую крышу. Та мигом занялась, взметнулось пламя, искры разлетелись на сотни ярдов. Спасаясь от жара, предводитель арабов выбежал с джезейлом в руке, без тюрбана; седые промасленные волосы падали ему на плечи. Борода была всклокочена. Том развернул лошадь и понесся на старика. Араб встретил его, вскинув джезейл.