Россия в годы Первой мировой войны. Экономическое положение, социальные процессы, политический кризис - Ю. Петров

Мысль о необходимости разгона депутатского корпуса находила сторонников в правительстве. Так, оппонент премьера А.Д. Протопопов выступал за скорейший роспуск Думы, будучи причем уверенным, что новый состав непременно окажется хуже имевшегося. Если бы действительно случилось именно так, то следовало бы вновь распустить законодательное собрание: «Япония одиннадцать раз распускала парламент, и мы распустим».

По мнению С.П. Белецкого, для Протопопова вопрос стоял просто: либо он, либо Дума, каждое заседание которой оборачивалось для министра внутренних дел громким скандалом. Роспуск нижней палаты давал ему шанс укрепиться на высоком посту. При этом Протопопов находился под сильным влиянием бывшего министра юстиции И.Г. Щегловитова, который настаивал на решительных действиях.

Однако после бурного ноября 1916 г. далеко не все в нижней палате были готовы к столь же бурному январю или февралю 1917 г. Согласно свидетельству Н.В. Савича, депутаты в большинстве своем склонялись к мысли о необходимости планомерной законодательной работы. С призывами к политическим демонстрациям (например, отклонить государственный бюджет) выступали прогрессисты, но они не встречали поддержки даже среди кадетов.

Как будто бы и большинство министров — людей разных взглядов, привычек, жизненного опыта — было в той или иной мере готово к сотрудничеству с депутатами, понимая всю его неизбежность. При этом те же руководители ведомств страшились Думы, опасаясь ее критики, воздействия на общественное мнение, не желая приноравливаться к ритму работы представительного учреждения. По этой причине многие из министров стремились минимизировать участие нижней палаты в законотворческом процессе. Они настаивали на сокращении продолжительности думских сессий, на принятии наиболее значимых решений в порядке чрезвычайно-указного права. В результате складывалась парадоксальная ситуация, когда влияние отдельных депутатов в годы войны неуклонно возрастало, а Думы в целом — падало. Это был один из «дисбалансов» политического развития России, который с неизбежностью способствовал обострению кризиса.

Формирование думского большинства давно заботило и правительство, и оппозицию. Несмотря на все усилия представителей общественности и высшей бюрократии, оно так и не было создано в Думе первых трех созывов. Результат был достигнут лишь в годы мировой войны, и это событие качественно изменило «политический ландшафт» Российской империи.

С продвижением линии фронта на восток весной 1915 г. в Государственной думе крепло убеждение, что коренные политические реформы — дело ближайшего будущего. Согласно сведениям чиновников канцелярии Думы, уже в июне 1915 г. М.В. Родзянко готовил состав нового правительства. В июле он обсуждал с сотрудниками канцелярии свое будущее назначение на должность председателя Совета министров. При этом Родзянко решился принять это возможное предложение только в том случае, если он одновременно станет министром внутренних дел.

Настроения среди сторонников правых и умеренных взглядов заметно радикализировались. В августе 1915 г. националист А.И. Савенко в беседе с французским послом М. Палеологом высказывался о пользе скорейшей революции в России: «Революция такая, какую я предвижу, какой я желаю, будет внезапным освобождением всех сил народа, великим пробуждением славянской энергии. После нескольких дней неизбежных смут, положим даже — месяца беспорядков и парализованности, Россия встанет с таким величием, какого вы у нас не подозреваете». Согласно воспоминаниям генерала А.И. Верховского, еще в 1914 г. А.И. Гучков оценивал возможные в будущем революционные потрясения как неизбежные и в определенном смысле даже полезные: «Я начинаю думать о невозможности выйти из положения обычными средствами. Только перевернув все вверх ногами, можно создать условия, при которых Россия может отстоять свою независимость и право на самостоятельное существование». Конечно же, продолжал Гучков, было бы лучше, если бы удалось сформировать ответственное перед Думой правительство, а во главе армии оказались бы Алексеев или Брусилов. «Но пока шансов на это мало. Император упорен и хитер».

Характерно, что лидеры радикального крыла русского либерализма, представленного, прежде всего, кадетами, к революции вовсе не стремились. П.Н. Милюкову приписывались слова: «Лучше поражение, чем революция». На заседании Думы 3 марта 1916 г. он так определил свою позицию: «Я не знаю наверное, приведет ли правительство нас к поражению. Но я знаю, что революция в России непременно приведет нас к поражению и недаром этого так жаждет наш враг». Таким образом, в то время, как правые смещались влево, левые смещались вправо. Они сближались, и постепенно складывалась платформа для думского большинства.

27 мая 1915 г. открылся съезд представителей торговли и промышленности. Выступавшие на этом форуме М.М. Федоров, П.П. Рябушинский, В.В. Жуковский высказались в пользу «объединения, по примеру наших союзников, всех промышленных и торговых сил страны для того, чтобы дать армии все необходимое и вовремя». Согласно резолюции съезда, создание продовольственного комитета и особого комитета по снабжению армии признавалось недостаточным. Правительство должно было всячески содействовать, чтобы «к участию в действиях новых учреждений привлекались широкие круги: представители земского и городского союзов, промышленных и торговых организаций и ученые силы». Кроме того, съезд настаивал на скорейшем возобновлении работы Государственной думы. 29 мая в этом же смысле высказалась Московская, а вскоре и Петроградская городские думы. Схожую позицию поддержали и некоторые другие городские самоуправления. 30 мая соединенное заседание Главных комитетов Земского и Городского союзов приняло решение о своем «немедленном и непосредственном участии в деле снабжения армии». Эти резолюции предваряли начало подготовительных работ по открытию думской сессии, а также формированию Прогрессивного блока.

В июне 1915 г., примерно тогда, когда Родзянко уже готовился к должности премьера, во фракциях нижней палаты шло обсуждение программы будущих работ Думы. При этом депутаты отталкивались от кадетского проекта, который был специально составлен таким образом, чтобы устроить сторонников самых разных взглядов. Дискуссия продолжалась в течение всего июня, и прежним политическим оппонентам удалось достичь консенсуса. Это был значимый шаг по пути создания думского большинства.

И все же, по сведениям П.Н. Милюкова, первоначально инициатива образовать это объединение исходила не от думских, а от правительственных кругов (прежде всего, от А.В. Кривошеина, чьим «маклером» в Думе был П.Н. Крупенский). Не случайно, что фамилия министра земледелия «всплыла» первой, когда депутаты подняли вопрос о составе будущего правительства «общественного доверия». Об особой роли Кривошеина при формировании Прогрессивного блока писал в своих воспоминаниях и бывший министр торговли и промышленности кн. Be. H. Шаховской.

Лидерам нарождавшегося объединения следовало перехватить инициативу, предложив своим коллегам программу действий. О ее необходимости говорили все думские группы, за исключением крайне правых и крайне левых. Осознавая необходимость общего плана работы, представители большинства фракций собрались 9 августа на квартире М.В. Родзянко. На этом же совещании был составлен список десяти очередных законопроектов, который лег в основу программы Прогрессивного блока. Ее обсуждали и в дальнейшем. 11 августа состоялось совещание у члена Государственного совета Д.А. Олсуфьева. На следующий день — опять у Родзянко.