Тайный агент Её Величества. Книги 1-5 - Алла Игоревна Бегунова

Тем не менее Селим Траблези не считал баталию ни законченной, ни проигранной.

В носовой надстройке и высокой надстройке на «Орхание» скрывалась от обстрела сотня отпетых головорезов, вооруженных до зубов. Они были асами рукопашного боя, мечтали о нем и только ждали условного сигнала, чтоб выступить на верхнюю палубу корабля во всей красе и силе.

Солнце, освещая черноморские воды последними, слабеющими лучами, клонилось к горизонту. Ветер переменился. Теперь он дул не на северо-запад, а на юг. Бербер заметил это. В голове у раиса родился новый план. Для его исполнения требовалось вновь поставить паруса, отвести шебеку от вражеского судна подальше, после чего совершить поворот оверштаг, то есть направо по курсу на 180 градусов, перехватив, как говорили моряки того времени, у противника ветер. В результате данного маневра шебека оказывалась плывущей навстречу «Хотину». Она могла пойти на абордаж, притираясь правым бортом к правому же борту русского трехмачтовика.

Поначалу на флагманском корабле решили, что турки удирают. Не прекращая вести артиллерийский огонь, сейчас, впрочем, абсолютно неэффективный, они подняли свои полосатые паруса на бизань— и грот-мачте, развернули реи в нужном направлении. Ветер способствовал их быстрому уходу. Все-таки «Орхание» была гораздо поворотливее и легче «Хотина».

Козлянинов, много раз наблюдавший бегство воинов ислама после морских сражений, их поведению нисколько не удивился. Русские всегда бросались в погоню за ними, но, как правило, настичь неприятеля им не удавалось. Скорее, по привычке, чем по здравому размышлению, командор отдал приказ тоже поставить паруса. Матросы побежали вверх по вантам.

Дальнейшее, однако, озаботило капитана бригадирского ранга не на шутку.

Шебека, отойдя примерно на полтора кабельтова, вдруг вышла на поворот оверштаг, удачно его совершила и двинулась обратно к «Хотину». Но теперь длинный ее нос, похожий на таран, метил в бок флагманского корабля. У правого фальшборта собралась орава людей, возбужденно кричавших и размахивающих саблями. Две пушки, установленные на носовой надстройке, стреляли непрерывно. Меткость их, конечно, оставляла желать лучшего, но одно ядро расщепило дерево бушприта и оборвало там канаты.

Состояние, близкое к полному оцепенению, на миг охватило экипаж нашего парусника. Замерли канониры, держа в руках банники, прибойники, пальники. Остановились, уперев ноги в канаты-перты, протянутые под реями, марсовые матросы. Рулевой припал грудью к штурвальному колесу. Козлянинов опустил руку с медным рупором. Вахтенный офицер мичман Карякин не сводил взгляда с большого корабельного компаса, стрелка которого показывала на север.

Только люди из разведывательно-диверсионной группы Аржановой, находившиеся у нее за спиной, под козырьком, что образовывала верхняя палуба юта, вдруг сделали шаг вперед. По приказу секунд-ротмистра князя Мещерского они дружно взяли карабины наизготовку. Николай, державший в руках свой знаменитый егерский штуцер, тоже встал рядом с Анастасией.

Капитан бригадирского ранга оглянулся. Суровые лица кирасир в вечернем свете казались окаменевшими. Мужественный мореход поднял рупор к губам и громко, четко, внятно произнес:

— Слушай мою команду! Всем приготовиться к абордажному бою!..

Совсем немного времени оставалось в запасе у русских. Ветер-то был на стороне пиратов. Для них он дул бакштаг, то есть касательно по отношению к корме, и потому их паруса наполнялись больше и лучше. «Хотину» приходилось двигаться бейдевинд, то есть ветер ударял в правую скулу трехмачтовика, затрудняя его ход.

Однако, искусно управляя парусами и рулем, Козлянинов успел поставить свой корабль правым бортом к нападавшим и повести его по волнам так, чтобы не допустить тарана. Батарея правого борта в предыдущей перестрелке не участвовавшая, силы не растратила и сейчас имела много шансов для удачной пальбы.

— Друг мой, Дмитрий Никифорович, — задушевно обратился капитан бригадирского ранга к лейтенанту Панову. — Еще раз уважь своего командира…

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие.

— Влепи-ка басурманам хоть два брандкугеля в паруса да пять картечей отправь на верхнюю палубу. Больно громко кричат они, нечестивцы!

Панов приказал зарядить четыре орудия зажигательными снарядами и восемь картечными. Лейтенант навел только одну пушку с брандкугелем. С остальными справились фейерверкеры. Действовали они с некоторой поспешностью, ибо понимали, что это — последний залп, который даст «Хотин» по неприятелю перед столкновением в море.

Все же фортуна улыбнулась русским.

Две картечи, ударившись в фальшборт «Орхание», накрыли орущую толпу веером пуль. Раскаленный брандкугель угодил в верхний угол присобранного трапециевидного паруса на грот-мачте, но такого попадания оказалось достаточно. Полотнище начало тлеть. Большой огонь разгорелся там гораздо позже.

Примерно через четверть часа шебека со страшным скрежетом и скрипом навалилась на правый борт флагманского корабля. Одни пираты с абордажными крючьями в руках поспешили вонзить их в фальшборт «Хотина», стараясь погасить инерцию движения и как бы приковать одно судно к другому. Пираты из второй группы, вооруженные пистолетами и саблями, спрыгнули на палубу российского трехмачтовика и попытались произвести выстрелы в упор.

Но и тех и других опередил мощный залп из солдатских фузей и кирасирских карабинов. За то короткое время, которое выпало нашим морякам для подготовки к рукопашной, команда «Хотина» построилась на квартердеке в виде латинской буквы «L», обратив лица к правому борту. В прямой линии в первой шеренге находились солдаты абордажной партии, за ними во второй шеренге — канониры, за канонирами — матросы. В боковой линии к ним примыкали подчиненные князя Мещерского.

Так что пистолетные выстрелы ожидаемого успеха берберам не принесли. Отбросив ненужное теперь огнестрельное оружие, участники боя схватились за сабли, палаши, тесаки. Пираты рвались на шканцы, к штурвалу. Но это место надежно прикрывали рослые кирасиры во главе с сержантом Чернозубом, вооружившимся по своему обыкновению длинным обломком рея.

Аржанова держала наготове армейский пистолет, но чувствовала, что едва ли сегодня он понадобится. Во-первых, на палубе перед ней крутилась и вертелась настоящая куча-мала, оттого можно было невзначай попасть и в своих людей. Во-вторых, при всей дикой ярости и сноровке пиратов, ей явственно виделось скорое окончание боя. Русские имели численное преимущество. Постепенно они теснили нападающих к правому борту, укладывая наиболее рьяных бойцов на квартердек с разрубленными руками, разбитыми головами, проколотыми животами.

Вдруг, тонко свистнув, около плеча Анастасии пролетела пуля и впилась в деревянную стену юта. Невольно она подняла глаза выше, посмотрела дальше, на носовую надстройку шебеки. Там стоял человек такого же коричневого цвета кожи, как и все пираты, но немного тучный, одетый с претензией на роскошь: бархатная короткая куртка, широкие атласные шаровары, малиновая феска с золотой кистью. За поясом у него торчали кинжал «бебут», богато украшенный, и пистолет традиционного восточного дизайна. Второй пистолет он держал в руках, и дуло его еще дымилось от недавнего выстрела.

Конечно, это был Селим Траблези.

Давно уже он не участвовал в рукопашных схватках сам, на то имелись у него верные помощники и