Архив Буресвета. Книга 1. Путь королей - Брендон Сандерсон

— Возможно, — задумчиво проговорила Шаллан. Вроде бы получалось складно. Разве может общепризнанная еретичка избрать для себя лучшую цель, чем подорвать глупые верования и опроверг­нуть религию? Это объясняло, почему Ясна взялась изучать нечто столь несущественное на вид, как Приносящих пустоту. Если Ясна разыщет нужные улики в исторических хрониках, то вполне сумеет доказать свою правоту.

— Разве нас недостаточно покарали? — допытывался Кабзал, устремив на нее гневный взгляд. — Ревнители не представляют для нее угрозы. Мы теперь ни для кого не представляем угрозы. У нас нет собственного имущества... Преисподняя, да мы же сами имущество! Мы пляшем под дудочку градоначальников и военачальников,­ боясь сказать правду об их греховности из-за возможного возмез­дия. Мы как белоспинники без бивней и когтей, должны сидеть у ног хозяина и славословить его. Но это по-настоящему. Все-все по-настоящему, и, хотя они не обращают на нас внимания, мы...

Он осекся и уставился на нее. Челюсти стиснуты, губы плотно сжаты. Девушка еще ни разу не видела, чтобы симпатичный ревнитель демонстрировал такой пыл, такую ярость. Она и не думала, что он на это способен.

— Прошу прощения. — Он отвернулся и направился в обратную сторону.

— Все в порядке! — воскликнула Шаллан и поспешила за ним.

Внезапно ее охватила тоска. Она надеялась, что за тайными изыс­каниями Ясны кроется что-то более величественное и непостижимое. Неужели все дело в простом разоблачении воринизма?

Они в молчании вышли обратно на балкон. И там девушка поняла, что должна ему признаться.

— Кабзал, я уезжаю.

Жрец изумленно посмотрел на нее.

— Я получила новости от родных. Не могу ничего рассказывать, но задерживаться здесь мне нельзя.

— Это из-за твоего отца?

— Ох... ты что-то прослышал?

— Я знаю лишь о том, что в последнее время он ведет замкнутый образ жизни. Чересчур замкнутый.

Шаллан подавила дрожь. Неужели слухи добрались и сюда?

— Извини, что мне приходится уезжать так внезапно.

— Ты вернешься?

— Не знаю.

Он испытующе заглянул ей в глаза и спросил на удивление ровным голосом:

— Ты знаешь, когда именно уедешь?

— Завтра утром.

— Ну что ж, — проговорил Кабзал. — Ты хоть окажешь мне честь и нарисуешь мой портрет? Ты стольких ревнителей одарила подобием, но только не меня.

Шаллан вздрогнула, сообразив, что это правда. Несмотря на время, проведенное вместе, она ни разу не сделала набросок Кабзала. Девушка вскинула свободную руку ко рту:

— Прости!

Он как будто растерялся:

— Шаллан, я не хотел тебя обидеть. Это не так уж важно...

— Совсем наоборот! — заявила она и, схватив его за руку, потащила по галерее. — Я оставила свои рисовальные принадлежности наверху. Идем.

Она ускорила шаг и повела его к подъемнику, где приказала паршуну поднять их наверх. Когда платформа пришла в движение, Каб­зал посмотрел на ее руку, что продолжала сжимать его. Шаллан поспешно разжала пальцы.

— Ты постоянно сбиваешь меня с толку, — сухо заметил ревнитель.

— Я тебя предупреждала. — Она прижала книгу, взятую со стеллажа, к груди. — Кажется, ты сказал, что разобрался во мне.

— Беру свои слова обратно. — Жрец посмотрел на нее. — Ты правда уезжаешь?

Шаллан кивнула:

— Кабзал, мне жаль... Я не та, за кого ты меня принимаешь.

— Я принимаю тебя за красивую и умную женщину.

— С «женщиной», по крайней мере, ты не ошибся.

— Твой отец болен, верно?

Она не ответила.

— Я понимаю, что ты хочешь вернуться и быть рядом с ним, — продолжил Кабзал. — Но ты ведь не собираешься навсегда забросить учебу. Ты вернешься к Ясне.

— А она не будет сидеть в Харбранте вечно. Последние два года принцесса почти все время путешествует с места на место.

Он отвел взгляд и, пока платформа поднималась, смотрел куда-то вперед. Вскоре им пришлось сменить подъемник, чтобы вознестись еще на несколько этажей.

— Мне не следовало проводить с тобой так много времени, — наконец произнес Кабзал. — Старшие ревнители думают, я слишком отвлекся. Им не нравится, когда кто-то из нас начинает интересоваться жизнью за пределами ордена.

— Ты ведь имеешь право ухаживать за кем-то.

— Мы собственность. Человека можно наделить каким-нибудь правом, а потом настоятельно рекомендовать воздерживаться от использования этого права. Я пренебрегаю работой, не подчиняюсь приказам вышестоящих... Уделяя тебе больше внимания, чем следовало, я навлек на свою голову неприятности.

— Я тебя об этом не просила.

— Но и не запрещала.

Девушка не нашлась с ответом, но ощутила растущую тревогу. Даже панику, желание убежать и спрятаться. В отцовском особняке, проводя год за годом почти в одиночестве, она и не мечтала о подобном. «Значит, вот как это происходит? — подумала она, чувствуя,­ как усиливается паника. — Вот как рождается связь между мужчиной и женщиной?» Она приехала в Харбрант, зная, чего хочет. Как же ее занесло туда, где можно случайно разбить кому-то сердце?..

И, к собственному стыду, Шаллан поняла, что будет скучать по науке больше, чем по Кабзалу. Наверное, это свидетельствовало о том, что она ужасный человек? Ревнитель ей действительно нравил­ся. Он такой милый. Интересный.

Кабзал устремил на нее взгляд, полный тоски. Он как будто... Буреотец, да ведь он, похоже, и впрямь влюбился. Разве ей не следует ответить взаимностью? Вряд ли. Просто нужно собраться с мыс­лями.

Когда подъемники Паланеума доставили их на самый верх, она почти бегом понеслась в Вуаль. Кабзал следовал за ней. Чтобы попасть в альков Ясны, надо было опять воспользоваться подъемником, и она вскоре вновь оказалась с ним в замкнутом пространстве, точно в ловушке.

— Я мог бы отправиться с тобой, — мягко предложил Кабзал. — В Йа-Кевед.

Паника Шаллан разрасталась. Она была с ним едва знакома. Да, они частенько болтали о том о сем, но едва затрагивали важные темы. Если Кабзал покинет орден, его понизят до десятого дана — почти до темноглазого. Ни денег, ни имени, такое же бедственное ­положение, как и у ее семьи.

Ее семья. Что скажут братья, если она привезет с собой чужака? Еще одного мужчину, который станет частью их проблем и окажется посвященным в их секреты?

— По твоему лицу я вижу, что это невозможно, — проговорил Кабзал. — Кажется, я неверно истолковал кое-какие очень важные вещи.

— Нет, дело не в этом, — быстро ответила Шаллан. — Просто... Ох, Кабзал. Ты пытаешься разобраться в моих поступках, в то время как я сама себя не понимаю. — Она коснулась его руки, вынуж­дая повернуться к себе. — Я была с тобой нечестна. И с Ясной. И, что сильнее всего злит, с самой собой. Прости меня.