Весь Дэвид Болдаччи в одном томе - Дэвид Балдаччи

Входите, входите! Мы заняться этим немедленно. До того как вы передумать!

Поднявшись в квартиру, Стоун огляделся. К его великому изумлению, в доме было чисто и содержался он в полном порядке. Адельфия казалась ему слишком импульсивной и какой-то надломленной, для того чтобы исправно вести хозяйство.

Она провела его в ванную и, указав на унитаз, распорядилась:

— Садитесь.

С этого удобного места ему открылся вид на книжный стеллаж в прихожей. Стоящие там книги были посвящены самым разным предметам, причем некоторые из них были на языках, определить которые он не мог — при его-то обширных межконтинентальных связях, обусловленных многолетними путешествиями.

— И вы знаете все эти языки, Адельфия? — несколько наивно поинтересовался он, указывая на книги.

Та перестала собирать парикмахерский инструмент, удивленно подняла на него глаза и, в свою очередь, спросила:

— С какой стати держать книги буду я, которые прочитать не могу? Неужели кажется вам моя квартира такой большой, что я держать способна вещи, которыми не пользуюсь?

— Ну да… В самом деле…

Адельфия набросила на него простыню и завязала сзади узлом.

— Как постричь вас? Насколько коротко?

— Чуть выше ушей и открыть шею, если можно.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

Адельфия защелкала ножницами. Длилось это не слишком долго. Стоун прикрыл глаза. Закончив стрижку, она уложила его волосы, пригладив гелем несколько непокорных вихров. Затем она обратила ножницы против его густой бороды и — надо сказать, довольно быстро — с ней расправилась. После этого она взяла в руки еще один предмет, оказавшийся дамской бритвой.

— Я использовать это для ног, — пояснила она. — Но для лица вашего сойдет тоже.

Закончив бритье, Адельфия вручила ему небольшое зеркальце, и Стоун, взглянув в него, не узнал себя. Он потер рукой щеку. Свое лицо без растительности он не видел вот уже несколько лет. Подстриженный и побритый, он вдруг обнаружил, что является обладателем высокого, чуть тронутого морщинами лба и гладкой стройной шеи.

— У вас есть хорошее лицо, — совершенно искренне сказала Адельфия, наблюдая за ним со стороны. — А шея гладкая, как на младенце. У меня шея нехорошая. Как у старой женщины. Как у индюшки.

— У вас очень славное лицо, Адельфия, — ответил Оливер.

Поглощенный своим отражением, он не заметил, как женщина залилась краской.

— А у вас вчера вечером был гость.

— Гость? — Стоун отложил зеркало. — Кто именно?

— Человек в костюме. Его звать Форт или что-то в этом роде. Вы его знать, Оливер. Секретный человек.

— Секретная служба, — поправил он ее. — Вы хотите сказать, Форд? Агент Алекс Форд?

— Да. Очень большой человек. Больше, чем есть вы.

— Он не сказал, что ему надо?

— Чтобы сказать «хэлло».

— В какое время он заходил?

— Разве я за временем слежу? Я говорить вам, что он только «хэлло» сказал. — Чуть подумав, Адельфия добавила: — Наверное, в полночь заходил он. Больше ничего не знать я.

Мысли в голове Стоуна перемешались. Он поднялся с унитаза и стянул с себя простыню.

— Мне хотелось бы заплатить вам… — Но, увидев протестующий жест, он закончил по-другому: — Надеюсь, когда-нибудь я сумею ответить на вашу доброту.

— Да, есть одна вещь, которую вы могли бы для меня сделать, — глядя ему в глаза, заявила Адельфия. Стоун устремил на нее вопросительный взгляд. — Мы могли бы как-нибудь вместе сидеть в кафе. В то время, когда у вас нет таинственных собраний посередине ночи.

Стоун несказанно изумился. А впрочем, идея эта, кажется, не таит в себе ничего опасного.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Мне думается, нам давно пора сделать нечто подобное.

— Тогда все есть хорошо! — И Адельфия протянула ладонь для рукопожатия.

Стоун сжал ее пальцы, удивившись тому, какие они у нее сильные.

Спустя несколько минут он шагал по улицам и размышлял о ночном визитере. С Алексом Фордом Стоун был знаком ближе, чем с любым другим агентом секретной службы, поэтому его ночное посещение могло быть никак не связанным с тем, свидетелями чего они стали минувшей ночью. Простое совпадение.

Убедив себя, что это именно так, он свернул в ближайший магазинчик, торгующий уцененными товарами. На деньги, ссуженные ему Робином, он приобрел две пары хлопчатобумажных брюк, пару крепких рабочих ботинок, носки, рубашки, свитер и некогда темно-синий, а ныне изрядно выцветший блейзер. Продавец, его давний знакомец, выложил на прилавок два комплекта абсолютно нового нижнего белья.

— Вы сегодня выглядите намного моложе, Оливер, — сказал ему продавец.

— Я и сам это чувствую, — ответил Стоун.

Он вернулся в парк Лафайет, чтобы переодеться в своей палатке. Но, когда он уже готов был укрыться в своем крошечном убежище, чей-то голос остановил его:

— Э-эй… Ты куда, приятель? — Стоун оглянулся и увидел облаченного в темный костюм сотрудника секретной службы. Взгляд его был суровым. — Это место занято, так что сваливай отсюда.

— Это же моя палатка, офицер, — попытался возразить Стоун.

— Стоун? — подойдя ближе, изумился страж порядка. — Так это вы?

— За вычетом части волосяного покрова — я, — улыбнулся Стоун.

— И где же это вы так преобразились? В салоне Элизабет Арден?

— Кто такая есть эта Элизабет?! — выкрикнул женский голос.

Они оглянулись. К ним приближалась Адельфия. На Стоуна она смотрела явно осуждающе. Одета она была все так же, но ее волосы теперь свободно ниспадали на плечи.

— Оставь свою теорию заговоров, — весело бросил охранник. — Это всего лишь салон, где делают красоток. Там однажды побывала моя жена, и стоит это удовольствие, доложу я тебе, ой-ой-ой. Пусть баба лучше остается такой, какая есть, — фыркнул он и отошел.

— Вы не хотите в кафе пойти прямо сейчас? — без предисловий спросила Адельфия.

— С удовольствием. Но у меня назначена встреча. А вот как только вернусь…

— Тогда и посмотрим, — разочарованно протянула Адельфия. — Но у меня тоже есть дела делать. Я ждать не могу вас все время. У меня работа имеется.

— Нет-нет, не надо меня ждать! — заволновался Стоун, но та уже решительно зашагала прочь.

Он скользнул в палатку, переоделся, сложив остальные обновки в рюкзак. Потом он долго бродил по парку, обшаривая мусорные урны, пока не нашел в одной то, что хотел: утреннюю газету. Об обнаружении тела на острове Теодора Рузвельта там ничего не говорилось — видимо, это случилось слишком поздно, для того чтобы новость попала в утренний выпуск. Найдя таксофон, Стоун позвонил Калебу, в Библиотеку конгресса.

— Ты слышал что-нибудь? — даже не поздоровавшись, спросил он. — В газетах ничего.

— Я все утро не выключал радио. Сообщили лишь, что остров Теодора Рузвельта закрыт для посещений из-за проведения там неких следственных действий. Не мог бы ты заглянуть сюда около часу дня? Потолкуем.

Стоун выразил согласие,