Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2. - Джеймс Клавелл

– Кто еще? – спросил Армстронг, скрыв свой шок. – Кто третий?

– Я… я не пом… неееет погодитеее дайте мнееее… был был еще другой… говорил мне там было мне про… про четверых… один… один… был… Тэд… Эвер… Эвер как-то… Эверли и другой был… если… я… пожалуйста… если я подумаю… дайте мне подумать… это был… это был Питер… нет, Перси… Перси Смедли… да, Смедли Тайллер или Смидли…

Кровь отхлынула от лица Армстронга.

– … это было… это было… это все… что он говорил мне…

– Расскажите нам, что вам известно о Роджере Кроссе!

Ответа не последовало.

Через прозрачное с их стороны зеркало они видели человека, корчившегося на операционном столе, выгибаясь под проводами, которые накачивали его болью, и, пополам со стонами, снова потекли слова:

– Он он… хватииитненадоооуууу… он был руко… руководителем… нет, помощником руководителя MI6 и почти нашим главным английским тайным агентом два… двадцать лет или больше для нас и… Броднин Юрод… мой отец узнал… узнал… что он был двойным… тройным агентом и приказал его по секции 16/а… Кросс обманывал нас годами… обманывал нас…

– Кто выдал Броднину Кросса?

– Янезнаю… клянусьнезнаю… я не могу знать все… всего… только что было в его личном деле и что он мне сам рассказывал…

– Кто был контролирующим Роджера Кросса?

– Я не знаю, не знаю, откуда я мог бы знать, я только знаю, что прочел тайком в личном деле моего отца в его лич… вы должны мне верить… мнееееааааааа.

– Расскажи мне все, что было в досье, – сказал Хашеми, теперь так же живо заинтересованный, как и Армстронг.

Они слушали, отсеивая слова от воплей. Иногда это была почти бессмысленная смесь русского и фарси, а Ракоци продолжал выдавать имена, явки, псевдонимы, звания, отвечая на их вопросы, его память подстегивалась новыми ярусами боли, пока он не излился весь, не начал повторяться, сам путаясь в своих словах и мыслях и потеряв всякую ценность.

– … Пах… муд… Пах… муди…

– Что про Пахмуди? – встрепенулся Хашеми.

– Я… он… помогитееее мнееее.

– Что про Пахмуди? Он советский агент?

В ответ только бессвязные обрывки речи, стоны и путаница.

– Лучше дать ему отдохнуть, Хашеми. У него слишком хорошая память, чтобы мы спекли ее за раз. Мы можем выяснить, что там с Пахмуди, завтра и пройтись по всем материалам. – Армстронг чувствовал себя таким же выжатым, втайне поражаясь той информации, которую предоставил Ракоци. – Я рекомендую период отдыха, дайте ему поспать пять часов, потом мы можем начать снова.

Два иранца в камере ждали указаний. Доктор бросил взгляд на часы. Он занимался этим шесть часов без перерыва, у него ныла спина и болела голова. Но он был специалистом САВАК с большим стажем и был очень доволен собой, доведя Ракоци до уровня правды без наркотиков. Безбожный сын горящего в аду отца! – с отвращением подумал он.

– Дайте ему поспать пять часов, потом начнем снова, – раздалось в динамике.

– Да, полковник. Очень хорошо. – Он осмотрел глаза Ракоци, приподняв веки, потом сказал своему помощнику, который был глухонемым, но умел читать по губам: – Оставь его как есть, это сэкономит нам время, когда мы вернемся. Ему понадобится укол, чтобы проснуться. – Помощник кивнул и, когда снаружи отрыли дверь, они оба вышли.

В комнате за зеркальным стеклом было накурено.

– Что насчет Пахмуди?

– Он должен быть как-то связан с Мзитрюком, Петром Олеговичем. – Армстронг просматривал информацию Ракоци и поражался.

Хашеми оторвал взгляд от человека, лежавшего на столе, и выключил кассетный магнитофон, потом нажал клавишу перемотки. В приоткрытом ящике стола лежали еще семь кассет.

– Могу я получить копии? – спросил Армстронг.

– Почему бы нет? – Глаза Хашеми были красными, и щетина густой бороды отсвечивала синевой, хотя он побрился всего несколько часов назад. – Что такого важного было в этом Броднине и остальных именах: Грей, Джулиан Брод-как-то-там-еще, Тэд Эвер-как-то-там-еще и Перси Смедли или Смидли Тайллер?

Армстронг поднялся, чтобы размять ноющие плечи и чтобы дать себе немного времени подумать.

– Броднин был советским бизнесменом, из КГБ, но двойным агентом для нас. Не было ни малейших подозрений, что он водит нас за нос. Джулиан Брод-как-то-там-еще, должно быть, означает Джулиана Бродхерста. У нас никогда на него ничего не было, ни шепотка, ничего совершенно. Он – светоч «Фабианского общества», многоуважаемый член лейбористской партии, в кабинет министров входит и выходит по собственной прихоти, советник и доверенное лицо премьер-министров. – Он добавил с отвращением: – Патриот.

– Что ж, теперь он у вас в руках. Предатель. Так подержите его на столе несколько часов, выжмите досуха, потом утопите в Темзе. Грэй?

– Лорд Грэй, вдохновитель левого движения, бывший профсоюзник, одержимый вожак антикитайского и антигонконгского лобби, вежливый антикоммунист, несколько лет назад вошел в палату лордов, чтобы разжечь там новые скандалы. Мы его тщательно проверили несколько лет назад, в итоге он вышел чистым как стеклышко – ничего предосудительного, кроме политических убеждений. – Бог мой, думал Армстронг, если они оба шпионы и предатели – и нам удалось бы это доказать, – это разорвало бы лейбористов на части, не говоря уже о том взрыве, который Перси вызвал бы в партии тори. Но как доказать это и остаться в живых? – У нас на него никогда ничего не было.

– Что ж, теперь есть. Предатель. Вылущите его и пристрелите. Тэд Эвер-как-то-там-еще?

– Эверли, золотой ребенок Британского конгресса тред-юнионов, которого готовят к большим должностям. Безупречная центристская политика. Ни даже намека на розоватость, не говоря уже о коммунистических пристрастиях.

– Теперь он ваш. На дыбу его. Смедли или Смидли Тайллер?

Роберт Армстронг протянул ему сигареты. Перси Смедли-Тэйлор: аристократ-землевладелец, богат, окончил Тринити-колледж – чуждый политике извращенец, которому удается делать так, что его отклонения не появляются на страницах прессы, когда он попадается; известный балетный критик, издатель журналов для эрудитов с безукоризненными, неприкосновенными связями в самых высоких и деликатных кругах британской власти. Боже всемогущий, если он советский шпион… Это невозможно! Не будь чертовым идиотом, ты на этой работе слишком много лет, знаешь слишком много секретов, чтобы удивляться по поводу кого бы то ни было.

– Здесь ничего в голову не приходит, белиберда какая-то, но я проверю, Хашеми, – сказал он, не желая делиться этой информацией, не продумав тщательно, как ему следует поступить.

Перемотка закончилась, и магнитофон громко щелкнул, выбросив крышку с кассетой. Хашеми достал ее, положил рядом с другими в нижний ящик стола и тщательно запер его на ключ.

– Тогда разберись с ними по-старинке: пошли к ним человека, Роберт, к ним и к их вшивым друзьям наверху. Они быстро дадут тебе хороший пешкеш, который компенсирует тебе потерянную пенсию. – Хашеми невесело рассмеялся, вставляя в крышку магнитофона новую кассету. – Только сам не ходи или закончишь в темном переулке с ножом между лопаток или с ядом в бокале пива – эти высокопоставленные ублюдки везде одинаковы. – Он очень устал, но тот подъем, который в нем вызывала вся эта волшебная информация, полученная от Ракоци, прогонял потребность во сне. Мы уже выжали из него достаточно, чтобы взорвать Туде ко всем чертям, поставить под контроль курдов, прекратить бунтарские выступления в Азербайджане, обезопасить Тегеран, обезопасить Ковисс – и накрепко утвердить Хомейни у власти, сказал он себе.