Григорий Распутин - Алексей Варламов

«Чем, например, объяснить неограниченное доверие, которое оказывал Распутин молодому Юсупову, никому вообще не доверяя, всегда опасаясь быть отравленным или убитым? – писал в своем дневнике Великий Князь Николай Михайлович. – Остается предположить опять что-либо совсем невероятное, а именно – влюбленность, плотскую страсть к Феликсу, которая омрачила этого здоровенного мужчину – развратника и довела его до могилы. Неужели во время нескончаемых бесед между собой они только пили, ели и болтали? Убежден, что были какие-либо физические излияния дружбы в форме поцелуев, взаимного ощупывания и возможно… чего-либо еще более циничного. Садизм Распутина не подлежит сомнению, но, насколько велико было плотское извращение у Феликса, мне еще мало понятно, хотя слухи о его похотях были еще распространены до его женитьбы».

Эта версия долгое время считалась не столько самой убедительной, сколько самой скандальной и пикантной – Распутин был убит по гомосексуальным мотивам, но недавно появилась еще одна и, похоже, куда более достоверная гипотеза: боясь, что под влиянием Распутина Россия может выйти из войны и заключить сепаратный мир с Германией, англичане вошли в контакт с русскими националистами и организовали убийство Распутина. Точнее – проконтролировали его выполнение.

Известен фрагмент из воспоминаний Великого Князя Александра Михайловича, тестя Феликса Юсупова: «Прибыв в Петроград, я был совершенно подавлен царившей в нем сгущенной атмосферой обычных слухов и мерзких сплетен, к которым теперь присоединилось злорадное ликование по поводу убийства Распутина и стремление прославлять Феликса и Дмитрия Павловича. Оба "национальные героя" признались мне, что принимали участие в убийстве, но отказались, однако, мне открыть имя главного убийцы. Позднее я понял, что они этим хотели прикрыть Пуришкевича, сделавшего последний смертельный выстрел».

На самом деле прикрывали вовсе не Пуришкевича. И убийц было больше, чем Юсупов с Пуришкевичем называли, а они писали о Великом Князе Дмитрии Павловиче, поручике Сухотине и докторе Лазоверте. И наконец, решающую, третью, пулю в Распутина всадил никакой не Пуришкевич, а английский агент по имени Освальд Рейнер, в чем тогдашние русские «патриоты-монархисты», из монархических соображений отказавшиеся принять в ряды исполнителей своего – кадета В. А. Маклакова, а англичанина прихватили, признаться не могли или не хотели – стыдились.

Вот выдержки из беседы журналистки Натальи Голицыной с английским историком Эндрю Куком:

«Наталья Голицына: Новое расследование убийства сибирского старца, оказывавшего опасное, с точки зрения его современников, влияние на российскую политику предвоенного и военного периода, проведено бывшим офицером Скотленд-Ярда Ричардом Калином и известным историком разведки Эндрю Куком. Согласно их версии, находившиеся в Петрограде агенты британской разведки капитаны Джонс Кейл и Стивен Али, а также лейтенант Освальд Рейнер были серьезно обеспокоены дошедшими до них сведениями о возможном сепаратном мире России с Германией, которого добивался Григорий Распутин. Заключение мира с Россией позволило бы Германии перебросить с восточного фронта на западный 350 тысяч солдат, что создало бы критическую ситуацию для англо-французских войск и могло привести к их поражению в войне. В попытке предотвратить такой исход событий британские разведчики составили заговор против Распутина, в который вовлекли князя Юсупова и великого князя Дмитрия Павловича. Один из британских офицеров разведки, как доказывают Калин и Кук, непосредственно участвовал в убийстве Распутина. Как же случилось, что подробности столь важного эпизода российской истории, как убийство Распутина, до сих пор не были известны?

Эндрю Кук: Думаю, что это произошло главным образом потому, что единственный источник истории убийства Распутина, которым мы располагали до сих пор, – книга Феликса Юсупова, которую он написал в 1927 году. Он написал эту книгу, испытывая финансовые затруднения. Юсупов покинул Россию, увезя с собой, в частности, несколько картин Рембрандта, которые впоследствии продал. Однако в середине 20-х годов он начал ощущать недостаток средств и откликнулся на предложение британо-американского издателя рассказать о смерти Распутина. Это сулило ему неплохой заработок. В результате появилась книга, предназначенная для успешной продажи. Это была необычайно драматизированная история убийства Распутина. Однако юсуповскую версию убийства Распутина трудно назвать правдивым рассказом о том, что произошло в тот вечер.

Наталья Голицына: Что же произошло в тот вечер и как вам удалось узнать правду об убийстве?

Эндрю Кук: Правду мне удалось обнаружить, когда я собирал материал для своей книги о Сидни Рейли. Я познакомился с дочерью Джона Скейла. Он был офицером британской разведки, который завербовал Рейли. Когда я общался с дочерью Скейла, она сообщила, что ее отец был вовлечен в убийство Распутина. Она показала мне несколько принадлежащих отцу документов, и я использовал их, чтобы найти семьи других офицеров британской разведки, причастных к убийству и находившихся в то время в Петрограде.

Что касается самого убийства, то сейчас нам известны имена причастных к нему трех офицеров британской разведки. Накануне убийства они в течение нескольких недель встречались с князем Феликсом Юсуповым и великим князем Дмитрием Павловичем. Нам стало также известно, что офицер британской разведки Освальд Рейнер находился во дворце Юсупова в момент убийства и присутствовал при нем. По результатам судебно-медицинских анализов мы поняли, что версия убийства, изложенная Юсуповым и Пуришкевичем, не соответствует действительности. Дело в том, что патолого-анатомическое заключение свидетельствует, что в Распутина стреляли из трех различных револьверов. Если же исходить из свидетельств Юсупова и Пуришкевича, то было лишь два стрелявших в него человека – они сами. В своих воспоминаниях они ничего не говорят о третьем револьвере и не упоминают о третьем и ставшем смертельным ранении Распутина. Смертельный выстрел в лоб произвел Освальд Рейнер».

По всей вероятности, все именно так и обстояло, а то, что писал Юсупов в мемуарах про восстающего с земли Григория и что стало источником самых разных легенд («Неистовым резким движением Распутин вскочил на ноги; изо рта его шла пена. Он был ужасен. Комната огласилась диким ревом, и я увидел, как мелькнули в воздухе сведенные судорогой пальцы… Вот они, точно раскаленное железо, впились в мое плечо и старались схватить меня за горло. Глаза его скосились и совсем вылезли из орбит… В этом умирающем, отравленном и простреленном трупе, поднятом темными силами для отмщения своей гибели, было что-то до того страшное, чудовищное, что я до сих пор вспоминаю об этой минуте с непередаваемым ужасом. Я тогда еще яснее понял и глубже почувствовал, что такое был Распутин: казалось, сам дьявол, воплотившийся в этого мужика, был передо мной и держал меня своими цепкими пальцами, чтобы никогда уже не выпустить») – все это чистой воды беллетристика, хотя признать, что она была всего лишь выдумкой журналистов, писавших юсуповские воспоминания, было бы несправедливо. Юсупов рассказывал свою версию о распутинском демонизме Маклакову задолго до публикации «Конца Распутина», и в этом смысле интересны те расхождения, которые существуют между юсуповскими мемуарами и тем, что вспоминал о его устных рассказах про убийство Распутина Маклаков.