Операция "Рагнарёк" - Андрей Юрьевич Журавлёв

этого. Только спина у него была чуть прямее обычного, а улыбку, казалось, приклеили суперцементом.

После разговора с Мелисентой Войцеха неожиданно попустило. Несмотря на все страхи и трудности, вытекающие из их решения, у Шемета было ощущение, что она только первой высказала его самые потаенные желания, сняв с него груз ответственности. К тому же Войцех успел краем уха услышать от Фьялара и Брюса о впечатляющих проектах, которыми поделились Технократы, и смутная надежда, что все только к лучшему, теплилась в его сердце. Мелисенте, впрочем, он решил об этом пока не говорить. Слишком уж горьким могло оказаться разочарование в случае ошибки.

Но на смену одним тревогам пришла другая. Крис укатил на свидание, и Войцеха снедало беспокойство. Он усадил Мелисенту на диванчик для гостей, с сомнением поглядел на беседующую с Фьяларом Лили. Примоген Тореадор, элегантная и холодная, могла бы сойти за Вентру, если бы не беззаветная страсть к музыке.

Мысль поговорить с Лили Войцех отбросил. Хотя Примоген, безусловно, знала членов своего Клана лучше всех, это не означало, что информация, которой она готова поделиться, будет полной. В том, что девушку есть, за что похвалить, Шемет не сомневался. Но рассказать о ее недостатках Лили вряд ли захочет. Поэтому Войцех решительным шагом направился к Саше. Рыжая Бруха, чей тяжеленный байк соседствовал в гараже с Майбахом дяди, показалась ему полной противоположностью Синди, и Малкавиан надеялся, что девушка не упустит возможности почесать язычок об одну из Декадентов.

— Синди появилась здесь в начале семидесятых, — медленно, вспоминая не очень интересовавшую ее историю, начала Саша, — представилась Принцу, все чин по чину. Открыла салон вышивки. Она действительно талантлива, эта девушка. Наверное, еще до обращения была мастерицей. Особых сил у нее нет, всего десятое поколение. Ну, разве что красота. Но она тоже, кажется, настоящая. Лили как-то говорила, что Синди приехала сюда, потому что кого-то искала. Но так и не нашла. Я мало о ней знаю, мы почти не общаемся.

— Мы с Крисом еле унесли отсюда ноги в шестьдесят девятом, — ухмыльнулся Войцех, — но это дело прошлое. Значит, она сюда за Крисом приехала?

— Понятия не имею, — пожала плечами Саша, — Лили то ли не знала, то ли не говорила. Во всяком случае, Синди так и не нашла его. И осталась в городе. Но так ни с кем дружбы и не свела, хотя и врагов не нажила. И мне кажется, что она собиралась какое-то время закрыть салон. А потом передумала. Ну да, всего пару месяцев назад, когда Лили начала готовиться к вашему туру. Но Крис-то не в группе…

— Он есть на общих фотографиях в Нью-Йоркере. Может быть, она не была уверена, что это тот самый Крис, — предположил Войцех, — я ведь не знал его сразу после обращения. Думаю, он сильно изменился с тех пор. А почему вы не общаетесь?

— Потому что я – плохая девочка, — рассмеялась Бруха, — а она – хорошая. Я недолюбливаю ее, а она меня. Не до такой степени, чтобы ссориться, мы просто друг друга игнорируем.

— И чем она тебе не нравится?

— Тем самым. Она не просто хорошая, для Тореадор это не редкость. Она образцовая, идеальная и безупречная. Я… — Саша понизила голос, словно собиралась открыть Войцеху страшный секрет, — я никогда не убивала во время охоты, правда. Но это, чтобы не подставить дядю Джулиана. Как он может оберегать Традиции, если его собственная племянница их нарушит? Приходится соответствовать. Но Синди… У меня такое впечатление, что она вообще живет на крови кроликов, не убивает даже их и плачет каждый раз, когда кусает бедную зверушку. Удивляюсь, как она еще не гуляет днем на солнышке. Может, это просто занимает больше времени, пройти Путь до конца?

— Может, — улыбнулся Шемет, — но не всегда. А что Синди? Она ищет Путь?

— В том-то и дело, что вроде бы нет, — нахмурилась Саша, — она вообще ничем, кроме своих вышивок, не интересуется, на приемах и тусовках бывает только когда избежать этого невозможно. Она… Знаешь, она, наверное, просто ужасно добрая. Кто ее такую обратил, ума не приложу.

— Это не самое плохое, что можно о ком-то сказать, — заметил Войцех.

— Наверное, — кивнула Саша, — вот только, если Кэшу или дяде будет грозить опасность, я предпочту не быть доброй. Понимаешь, о чем я?

— Кажется, да, — согласился Войцех, вспоминая, как фламберг Мелисенты вошел в грудь Фариду. В тот момент ему вовсе не хотелось увидеть в глазах возлюбленной сожаление или раскаяние, — и, все-таки, это лучше, чем вырвавшийся на волю Зверь.

— Мне кажется, что Зверь Синди – это хомяк, — рассмеялась Бруха, — но я, вероятно, преувеличиваю.

96. Парк «Золотые Ворота». Сан-Франциско. Крис

Синди приехала, когда особняк уже опустел. Первой мыслью Криса было пригласить ее в дом, но ему показалось, что это будет неловко. Много лет прошло с тех пор, как ему приходилось задумываться о приличиях и этикете. Даже те дамы, которые родились задолго до эры компьютеров и мобильных телефонов, уже не считали чем-то зазорным заглянуть на огонек к знакомому мужчине. Тем более к одному из Сородичей, которого вряд ли мог обуять внезапный порыв страсти. Но Синди была не просто из другого времени, она была из его юности, из той поры, когда право проводить ее по тропинке под цветущими яблонями до отцовской фермы казалось величайшим доверием и доказательством серьезности отношений.

Синди, вероятно, тоже чувствовала это, поэтому отвезла его в парк, где вместо яблонь цвели магнолии, наполняя летнюю ночь сладким тропическим ароматом, а аллеи были темны и пустынны. На ней была белая вышитая блузка и длинная шелковая юбка, медовые волосы свободно стекали по спине до самого пояса – прежде Крис никогда не видел их распущенными. Он не особенно разбирался в моде, но на его взгляд она выглядела вполне современно. И все же, ее наряд неуловимо напоминал те платья, в которых он кружил ее в вальсе в маленьком салуне.

По дороге они молчали. Синди водила неплохо, но очень внимательно и сосредоточенно, словно эта наука давалась ей с трудом. Крис подавил желание предложить девушке сменить ее за рулем, подумав, что она может посчитать это попыткой продемонстрировать свое превосходство. Крис слегка улыбнулся, вспоминая бесшабашную манеру Моники,