Люди Льда. Книги 1-47 - Маргит Сандему

что у него номера Осло. Понятно теперь, как их сюда доставили.

— Что будем делать? — спросила Халькатла.

— Ни назад, ни вперед нельзя, — сказал Марко.

— Место они выбрали отличное. Но… Похоже, что можно проехать мимо трейлера, если нам только удастся пробиться через эту живую преграду. Давайте попытаемся, вдруг они разбегутся? Может, пробьемся?

— Выбора все равно нет, — сказал Руне. — Но надо опасаться ружей и пистолетов и что там у них еще есть.

— Да. Вы двое ложитесь вниз, лучше всего прямо на пол. Я сам тоже пригнусь как можно ниже. Готовы?

Он переключил скорость и завел мотор. Машина с ревом рванулась к поджидавшей ее толпе. Тут же раздались выстрелы, пули так и свистели.

— Они разбегаются, — воскликнул Марко. — О, нет!

Он слишком поздно обнаружил опасность. За толпой поблескивал стальной трос, натянутый прямо через дорогу.

Машина с грохотом налетела на него. Всех троих бросило вперед. И пока они пытались прийти в себя после шока, люди из толпы накинулись на них, как ястребы. Двери распахнулись, и их вытащили наружу, они даже не успели защититься. Но потом-то они очнулись. Они пинались и дрались, кусались и царапались.

Но ничего не помогло.

Заглушая весь этот шум, раздался голос Номера Один:

— Живыми, парни, они нужны, живыми! Наш господин хотел бы взглянуть хоть на парочку из них. Нет, ну что ты наделал, — добавил он с притворно удрученным видом. — Неужели ногу ему сломал?

Марко краем глаза увидел, что одна нога Руне как-то странно повисла, и его охватила ярость. Но это было еще ничего по сравнению с тем, в каком гневе была Халькатла.

— Какого черта, что вы наделали, жалкие мерзавцы, вы, которые и мизинца его не стоите!

— Заткнись, дура, а то я тебя пришью, — сказал один из них.

— Да только попробуй! — тут же крикнула Халькатла, и Марко, несмотря на все отчаяние, не мог не улыбнуться. Ведь, по правде говоря, все трое они были бессмертны, хотя никому из них еще не приходилось встречаться с Тенгелем Злым лицом к лицу.

Но сейчас они ничего не могли поделать. Их притащили к маленькой заброшенной хижине на сетере недалеко от дороги и впихнули туда. Это была не та хижина, в которой ночевали Тува и Мораган, та была дальше на плоскогорье. А эта находилась почти в середине больших пустынных болот у Фокстюа.

Хижина на сетере была очень старой. В ней даже не было окон, только небольшое отверстие с деревянной ставенкой перед ним, и внутри было довольно темно. Лишь слабые лучики света просачивались в трещины между трухлявых бревен.

В это жалкое убежище бросили Марко, Руне и Халькатлу как раз в тот момент, когда Тува и Мораган смогли, наконец, поставить мотоцикл на колеса и вновь пустились в путь на север.

Они были на свободе и пока еще не обнаружены.

Но Марко и его друзья оказались в весьма трудном положении.

6

Они были одни в маленькой хижине на сетере и слышали, что большинство мужчин осталось снаружи сторожить их.

— Внутрь не заходить, — сказал Номер Один. — Никто не знает, какие еще фокусы может выкинуть эта троица, так что не дайте себя провести! Я еду навстречу моему господину. И когда мы вернемся, эти трое должны быть на месте!

Парни торжественно заверили, что так и будет.

— И как я уже говорил: не трогать их! Хозяину они нужны живыми, чтобы они были в состоянии и разговаривать, и вытерпеть его… маленькие хитрости дрессировки.

Столпившиеся возле хижины тихо и предвкушающе засмеялись. Но по тому, как их голоса дрожали, можно было догадаться, что они и побаиваются Номер Один, и не уверены в нем.

— Я возьму с собой несколько человек, — продолжал тот же неприятный голос, который они трое никак не могли узнать. — Чтобы охранять здесь, двадцати человек будет достаточно.

Шаги удалились.

Снаружи воцарилось спокойствие. По тому, как они переругивались, и по звуку падающих на камни карт, было очевидно, что парни уселись перекинуться в картишки. Они то и дело жаловались на холод в горах. А тут лежал снег, и от этого было еще холоднее.

— А кто он вообще такой… этот Номер Один, черт бы его побрал? — спросил чей-то грубый голос.

— Тише, — сказал другой. — Лучше не знать.

— У меня от него мурашки по коже, — сказал третий.

— Да уж. Хотя самый главный наверняка еще хуже.

— О, дьявол!

— Но у нас все в ажуре.

— Ты так думаешь? До чего же здесь холодно!

— Да, но только вспомни, сколько нам платят! Причем полицейские свиньи не могут сюда прийти и всюду совать свой нос!

— Ладно, заткнись, твой ход, а ты тут расселся и болтаешь только!

Вновь стало тихо. Только карты шлепались на камни, и время от времени раздавались короткие комментарии игроков. Однажды они чуть было не вцепились друг другу в волосы, но остальным удалось их утихомирить.

Марко и Халькатла наконец смогли взглянуть на Руне. Внутри было так темно, что они не могли разглядеть все детали, но когда им удалось передвинуть его поближе к самой широкой полоске света, они определили, что нога его сломана примерно в середине голени. Халькатла отодрала пару щепок от старой сломанной кухонной скамьи, она использовала их как шины, а Марко снял с себя рубашку и обмотал ее вокруг перепачканной ноги Руне.

— На месте перелома открытая рана, — сказал Марко. — Но я думаю, она легко затянется.

Сначала Халькатла ничего не говорила. Губы ее были крепко сжаты, как будто она вообще хотела промолчать, чтобы не смущать никого. Она молчала до тех пор, пока они не закончили, и Руне не сел наконец — с их помощью. А потом произнесла, как бы между прочим.

— У тебя не шла кровь, Руне. Из раны что-то вытекло, но совсем немножко. Такое светлое. Как сок деревьев…

Руне отвернулся. Хотя здесь царил полумрак, и лицо у него было совершенно непроницаемое — как у дерева, они могли видеть, насколько он удручен.

Халькатла вдруг схватила его голову обеими руками и притянула к себе. Слезы закапали на его спутанные волосы, похожие на коноплю.

Марко держал руку Руне в своей. Удивительный парень-мандрагора сидел совершенно тихо, он был благодарен им за их дружеское участие. У него просто больше не осталось никаких душевных сил для сопротивления.

Именно тогда они поняли, до чего же сильно ему хотелось бы быть человеком.

Наконец, они отпустили его, и все трое уселись, тесно прижавшись друг к другу, на очень короткой, прикрепленной