Перерождение - Джастин Кронин

Тео наполнил ведро, выбрал нож поострее и понес все в спальню. Маус сидела, прижавшись к спинке кровати. Длинные темные волосы рассыпались вокруг бледного от страха лица.

— Прости, что пол испачкала, — пролепетала она.

— Больше схваток не было?

Маус покачала головой. Конрой снова подскочил к интересующей его лужице, Тео отогнал пса и, набрав в легкие побольше воздуха, вытер пол. Абсурд какой-то, Маус вот-вот родит, а он морщится от запаха рвоты!

— О-о-о… — застонала Маус. — О-о-о…

Тео и выпрямиться не успел, как снова начались схватки. Маус резко согнула ноги, подтянув пятки к ягодицам. По щекам текли слезы.

— Больно! Больно! — заплакала она и повернулась на бок. — Нажми на спину!

Про такое она не говорила.

— Куда нажимать? На какое место?

— Куда угодно! — крикнула Маус, зарывшись лицом в подушку.

Тео неуверенно нажал.

— Ниже, ради всего святого, ниже!

Тео уперся кулаками в спину Маус и почувствовал, как она сопротивляется. «Десять, двадцать, тридцать…» — беззвучно отсчитывал секунды Тео.

— Он идет ножками вперед! — прохрипела Маус. — Головкой в позвоночник упирается. Мне пока нельзя тужиться… Не позволяй мне тужиться!

Маус встала на четвереньки. Просторная футболка, которую она надела на ночь, промокла насквозь и источала сладковатый, как у свежескошенной травы, запах. Тео невольно вспомнился сон — прогулка по залитому солнцем полю.

Живот снова схватило, Маус застонала и уперлась лбом в матрас.

— Господи, Тео, не стой, как столб!

Тео присел на краешек кровати, уперся кулаками в позвоночник Маус и нажал.

И так часами… Сильные схватки продолжались целый день. Тео жал на позвоночник Маус, пока не онемели руки и не заболели плечи. Только разве эти неудобства сравнятся с мучениями Маус? Он отходил от нее лишь дважды: позвать домой Конроя и вечером, когда пес заскулил у двери, снова выпустить его во двор. Каждый раз, поднимаясь по лестнице, он слышал жалобные стоны Маусами.

«Неужели роды всегда такие мучительные? — спрашивал себя Тео. — Когда закончится этот ужас? Вдруг у Маус не хватит сил тужиться?» Между схватками Маус проваливалась в полузабытье. Тео чувствовал: она не спит, а готовится к очередному приступу боли. Сам он мог только нажимать ей на спину, но это почти не помогало. Если честно, это не помогало вообще. «Еще одна ночь, — думал он. — Неужели это растянется еще на одну ночь?» Тео зажег фонарь, и тут раздался крик Маусами. Обернувшись, Тео увидел на ее бедрах алые ручейки.

— Маус, у тебя кровь!

Она перекатилась на спину, подала бедра вперед и часто-часто задышала.

— Ноги… держи…

— Как держать? Маус, скажи как!

— Сейчас… сейчас потужусь…

Тео замер у ее ног и прижал руки к коленям Маус. Когда в очередной раз схватило живот, Маус выгнула спину и резко подалась вперед.

— Господи, я его вижу.

Маус раскрылась, как цветок — розовые лепестки в обрамлении влажных черных волос, потом бутон сжался, и младенец снова исчез в чреве.

Маус тужилась еще три, четыре, пять раз, но сценарий повторялся: ребенок появлялся и через секунду исчезал. У Тео мелькнула безумная мысль: может, он рождаться не хочет? Может, ему нравится в утробе?

— Помоги мне! — умоляла Маус. — Вытащи его, пожалуйста, вытащи!

— Милая, потужься еще раз! — попросил Тео, но обессилевшая, беспомощная, морально и физически истощенная Маус не отреагировала. — Слышишь меня? Нужно потужиться снова!

— Не могу! Не могу!

Живот опять схватило, и с губ Маусами сорвался дикий, совершенно нечеловеческий крик.

— Тужься, Маус, тужься!

Она потужилась, и, когда показалась головка ребенка, Тео осторожно ввел в горячее лоно Маусами указательный палец. Вот глазница, вот крошечный носик… Нет, ему малыша не вытащить, он должен сам продвинуться вперед, ну хоть немного! Тео убрал палец, подставил ладонь под раскрытое лоно Маус и, чтобы помочь тужиться, уперся плечами в ее согнутые ноги.

— Еще немного! Еще чуть-чуть!

Неужели малыш услышал голос отца? Вот показалась головка — маленькие уши, нос, рот, по-лягушачьи выпученные глазки. На шейке лежала прозрачная, наполненная кровью пуповина. Тео подложил ладонь под влажный затылочек и, хоть никто ему не говорил, осторожно убрал пуповину с шеи. Затем он снова ввел палец в лоно Маусами и, ухватившись за ручку младенца, потянул его на себя.

В его руках оказался теплый синеватый комочек. Мальчик… У них родился мальчик! К ужасу Тео, младенец не дышал и не плакал — не издавал ни звука. К счастью, Маус подробно объяснила, что делать дальше. Тео перевернул малыша на живот — теперь тот лежал на его предплечье, упершись личиком в ладонь, — и свободной рукой стал массировать спинку, круговыми движениями, как велела Маус. Сердце неслось бешеным галопом, но страха Тео не ощущал: все чувства и помыслы были о другом. «Ну, давай, дыши! Ты через столько прошел, неужели так трудно вздохнуть?» Малыш едва родился, а Тео уже понимал: отныне он живет для этого синеватого комочка. «Ну, работай легкими, дыши!»

Малыш послушался. Грудная клетка расширилась, раздался хлопок, и на ладонь Тео брызнуло что-то теплое и липкое. Малыш сделал второй вдох, и Тео почувствовал, как вместе с воздухом тщедушное тельце наполняет жизненная сила. Так, нужно перевернуть его на спину и взять тряпку помягче… Младенец заплакал, но не громко и безутешно, а жалобно, как голодный котенок. Тео вытер ему нос, губы и щеки, остаток слизи счистил пальцем и, еще не перерезав пуповину, положил на грудь Маусами.

Лицо Маус посерело от усталости, в уголках глаз появились новые морщинки, зато на губах была улыбка, слабая, но счастливая. Все закончилось: малыш родился!

Тео накрыл обоих одеялом, сел на краешек кровати и дал волю слезам.

Перевалило за полночь, когда Тео проснулся и подумал: «Где Конрой?»

Маус с малышом спали. Сынишку решили назвать Калебом; точнее, решила Маус, а Тео быстро согласился. Поплотнее завернув ребенка в одеяло, Тео положил его на матрас рядом с Маусами. В спальне сильно пахло кровью, потом и слизью. Маус покормила малыша, по крайней мере, попробовала, потом сама подкрепилась толченой картошкой и яблоками из прошлогоднего запаса. Тео понимал: ей нужен белок. К счастью, с теплом в окрестных лесах появилась мелкая дичь. Пусть Маус немного окрепнет, привыкнет к новому ритму жизни, и он отправится на охоту.

С фермы они не уйдут, теперь это казалось очевидным. Здесь есть все, что нужно им с Маус. Старый дом давно ждал новых хозяев, и теперь это настоящее семейное гнездо. Когда вернется Питер, нужно будет так ему и сказать. Отыскал брат что-то на той горе или не отыскал — не важно. У них с Маус новый дом, для них путешествие закончено.