История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Иванович Ковалёв

в качестве первого сенатора он пользовался всем моральным авторитетом (auctoritas) главы высшего учреждения в государстве.

Что представляла собой эта система? Сам Август, чтобы скрыть монархическое существо своей власти, предпочитал называть себя первым лицом в государстве (princeps civitatis). Это название было изобретено не им, его употребляли еще Цицерон и другие современники по отношению к Помпею и Цезарю для обозначения их руководящего положения в государстве. Август санкционировал термин: принципатом стали называть окончательно сложившуюся при нем и продолжавшую существовать при его преемниках систему римского государственного устройства, при которой фактическая монархия была прикрыта республиканскими формами и пережитками.

Насколько резко выступали эти формы и насколько вся система внешне была сложна и запутанна, показывает пресловутое деление провинций на императорские и сенатские. Слагая свои полномочия триумвира, Август отказался и от власти в провинциях. Однако после долгих уговоров он согласился в течение 10 лет[362] сохранить проконсульский империй в трех провинциях: Сирии, Испании и Галлии. К ним фактически прибавлялся Египет, который с 30 г. считался личным доменом Августа. В остальных провинциях вновь устанавливалось старое сенатское управление через посредство республиканских проконсулов. Заведывание государственной казной (эрарием) также было оставлено за сенатом и его квесторами. Но для трех провинций и Египта создалась самостоятельная финансовая организация, находившаяся в управлении агентов Августа. Императорская казна получила название фиска (fiscus).

Такой параллелизм дал основание Моммзену назвать всю систему диархией (двоевластием). Конечно, никакой диархии фактически не было, реальная власть отнюдь не была разделена, а целиком находилась в руках принцепса. Даже в провинциальном управлении настоящего двоевластия, строго говоря, не было, так как Август взял в свое непосредственное управление важнейшие в военном отношении районы: Сирию и Египет на Востоке, Испанию и Галлию на Западе. Однако юридически существовала большая неясность в отношениях между императором и республиканскими органами власти — народным собранием, сенатом и магистратурами. Поэтому дальнейшие годы принесли с собой значительное уточнение этих отношений и покончили даже с видимостью диархии.

Поводом к этому уточнению послужили несколько событий. В 27 г. Август уехал на несколько лет в западные провинции. Своим уполномоченным в Риме он оставил в должности градоначальника столицы (praefectus urbi) М. Валерия Мессалу. В прошлом это был человек республиканских убеждений, позднее ставший приверженцем Августа. Однако через несколько дней после отъезда императора Мессала отказался от своей должности, по-видимому, из-за неясности своих взаимоотношений с магистратами.

В 23 г. был раскрыт заговор против Августа[363]. Заговорщиков осудили и казнили; однако этот факт испугал императора и показал ему, что даже республиканские ширмы не являются вполне надежной защитой. К этому нужно прибавить тяжелую болезнь Августа, поставившую перед ним со всей остротой вопрос о престолонаследии и вообще об упрочении династического принципа.

Все это объясняет нам, почему именно на эти годы падает ряд мер, имеющих целью внести большую ясность в юридическое положение принцепса. Еще во время поездки в провинции Август, пользуясь своим проконсульским империем, организовал для себя личную охрану из 9 преторианских когорт по 1 тыс. человек в каждой (cohortes praetoriae)[364]. Вернувшись в 24 г. в Рим, он привел с собой туда и преторианские когорты. Три из них были размещены в самом Риме, шесть — в окрестных городах Италии. Кроме того, Август стал держать в Риме три городские когорты (cohortes urbanae) для полицейской охраны. Таким образом, в Риме и его окрестностях была создана непосредственная военная опора императора.

1 июля 23 г. Август отказался от должности консула, которую он занимал непрерывно с 31 г. Зато с этого времени начали толковать его трибунскую власть как годичную магистратуру[365]. Этим был создан прецедент, преемники Августа также стали исчислять время своего правления по годам своей трибунской власти.

Но отказавшись от консульства, Август сохранил в своих руках одну из его существенных прерогатив: право вносить в сенат предложения преимущественно перед другими магистратами (ius primae relationis). А в следующем 22 г. ему было «даровано» право созывать сенат и председательствовать в нем, сидя между обоими консулами.

Еще важнее было постановление, принятое сенатом в 23 г.: империй Августа был признан высшим империем (imperium maius) по отношению ко всем другим военачальникам, в частности, по отношению к проконсулам сенатских провинций. Таким образом, Август становился главой провинциального управления, и с диархией было навсегда покончено.

Смысл преобразований 24—22 гг.[366] совершенно ясен. С одной стороны, это был дальнейший шаг в сторону «восстановления Республики». Отказываясь от своего исключительного права на консульство, Август тем самым как бы делал его более доступным для других. Трибунские права в большей степени подчеркивали общенародный характер его власти. С другой стороны, реформы преследовали цель усилить единоличную власть императора. Уже избрание трибунских полномочий как основной республиканской формы, в которой была выражена гражданская власть Августа, говорит о тенденции к усилению единодержавия, так как по республиканским понятиям трибунская власть представляла собой высшую власть по отношению ко всем другим магистратурам. Но, отказываясь навсегда от консульства, Август, как мы видели, сохранил свое доминирующее положение в сенате. В том же направлении усиления автократических тенденций действовали такие акты, как объявление империя Августа высшим империем, не говоря уже о создании в Риме постоянной военной охраны для особы императора[367].

Общий результат не вызывает сомнений: несмотря на демагогическое подчеркивание республиканского начала, в итоге усилился монархический принцип, а от диархии не осталось ничего, кроме пустой формы.

На этом эволюция принципата в основном закончилась. Нужно только прибавить, что в 13 г. Август был избран в комициях верховным понтификом (pontifex maximus) и стал, таким образом, главой римской религиозной организации. К чему же в конце концов свелась формальная основа принципата? К трем основным моментам: расширенная трибунская власть делала Августа главой всего гражданского управления (сената, комиций и магистратур); высший империй давал ему верховную власть над всеми римскими войсками и провинциями; понтификат предоставлял руководящую роль в делах религии. Сюда нужно добавить различные экстраординарные полномочия и поручения, которые время от времени брал на себя Август: цензорский надзор «за законами и нравами» (cura legum et morum), забота о снабжении г. Рима продовольствием (cura annonae), надзор за водопроводами (cura aquarum).

Важнейшим этапом оформления Октавианом собственной власти стало демонстративное сложение им полномочий триумвира в январе 27 г. до н. э. Дион Кассий (52, 1) рассказывает, что этому шагу предшествовал спор трех друзей — Октавиана, Марка Випсания Агриппы и Гая Цильния Мецената. Агриппа советовал Октавиану отказаться от единовластия, а Меценат возражал ему и, в частности, сказал: «Если ты заботишься