Загадочная птица - Мартин Дэвис

На шестой день его пребывания в Ревсби, возвращаясь пешком после обхода, они зашли в лес передохнуть от жары. Такие дни иногда выпадают в этих краях в конце лета. Банкс вдруг остановился, пораженный узнаванием.

Он посмотрел на Николсона и пробормотал, сворачивая направо:

— Не возражаете, если мы пойдем лесом? Тут где-то есть небольшая поляна.

Управляющий последовал за ним, и вскоре они вышли на ту поляну. Банкс радостно улыбнулся:

— Как мало тут все изменилось! Странно видеть дорожки такими же, как почти три года назад. Да и все здесь прежнее: и деревья, и листья на них, и поляна.

Николсон осмотрелся:

— Лес вообще меняется медленно, сэр. Этого нельзя отрицать. Я полагаю, ваши дети станут бегать по этим дорожкам и верить, что они первые открыли их.

Банкс кивнул. Ему нравился Николсон.

— В прошлый мой приезд здесь была одна молодая леди, которая имела обыкновение бродить по лесу, словно он — ее владение. Ее дом находился в конце деревни. Отец слыл здесь кем-то вроде вольнодумца, и с его именем был связан какой-то скандал. Мне кажется, он был сильно привержен пьянству и не ладил с соседями.

— Да, сэр. Я знаю джентльмена, о котором вы говорите. Он умер два года назад, весной. Вы правы, его здесь недолюбливали.

— А его дочь? Где она? Замужем?

— Она уехала, сэр. Куда — не знаю. Однако не замужем. За это могу ручаться. Если только мне сказали правду.

Банкс перестал любоваться поляной и внимательно взглянул на Николсона:

— Я не понял?

— Видите ли, сэр, — смущенно проговорил управляющий, — я не могу утверждать, что знаю это доподлинно, но женщины в деревне судачат, будто дочь достойна своего отца. Понимаете, сэр, в подобной семье иначе быть не может. — Увидев, что хозяин по-прежнему вопросительно смотрит на него, Николсон неохотно продолжил: — Здесь было много пересудов, сэр. Ну, насчет того, куда она отправилась и с кем. Но упоминания о том, что она вышла замуж, сэр, не было.

— Право, Николсон! Это похоже на обычные сплетни.

— С тех пор как она уехала отсюда, я видел ее лишь однажды, сэр. В Лауте, в базарный день. Я обычно туда не езжу, слишком далеко, а тут решил посмотреть лошадей. Я хорошо ее разглядел, сэр. Это было недалеко от церкви. Она совсем не такая, сэр, какой мы привыкли видеть ее здесь, в Ревсби, когда ее отец был жив. Роскошно одета и вообще…

Банкс глядел вниз, на свои сапоги.

— Она была одна?

— С Мартой, сэр. Это женщина, которая ухаживала за ее отцом.

Банкс поднял голову и плотно сжал губы.

— Спасибо, Николсон. Это очень интересно, но мы отвлеклись и не закончили обсуждение состояния осмотренного участка.

И они свернули к усадьбе Эбби.

Миновало три дня, пока Банкс наконец не собрался оседлать коня и поехать в Лаут. Он несколько раз вспоминал об этом и все не находил причин для подобного визита, однако поехал. Поляна всколыхнула воспоминания.

Пребывая в глубокой задумчивости, он направил коня на рыночную площадь. Затем навестил приятелей и между делом спросил о ней. Они были в восторге его видеть, угощали вином, чаем, у одних Банкс отобедал, но никто не мог помочь ему в том, что его волновало. Следом он нанес визит другу своего отца, местному судье, который знал город и окрестности лучше, чем кто-либо. Вопрос Банкса озадачил его.

— Эта леди скорее всего замужем, — заявил он. — Если я и знаю ее, то под другой фамилией. Вы слишком долго отсутствовали, Джозеф, чтобы удивляться изменениям. Она, наверное, уже мать двоих крепких мальчиков.

— Видимо, вы правы. — Банкс улыбнулся. — Для меня это не имеет большого значения. Но если бы вы указали ее местонахождение, я бы мог выразить соболезнования по случаю кончины ее отца.

— Да, конечно, — промолвил старик. — А теперь позвольте мне пригласить вас отведать превосходного портвейна, который прислал мне племянник.

Прошел еще час, прежде чем Банкс снова оказался на свободе. Не решив, куда пойти, и чувствуя себя немного глупо от того, что отправился в такую поездку, он медленно брел через рыночную площадь к церкви, у которой девушку видел Николсон. Был конец дня, и в городе стояла духота. Зайдя на церковное кладбище, Банкс с облегчением присел на скамью в тени у крытого прохода, служившего для выноса гробов из церкви на кладбище. Здесь было прохладнее. Рынок уже почти заканчивал работу, и одновременно весь город, казалось, погружался в сонное оцепенение. Церковь старая, с монументальным шпилем. Стены у основания покрывал зеленый мох. Банкс оглядел могильные плиты: некоторые с обвалившимися углами, другие сплошь заросшие лишайником. Но были и чистые, ухоженные. Оставив скамью, он двинулся вокруг церкви, останавливаясь около надгробий прочитать надписи, просто чтобы отвлечься. Неспешно обогнув церковь, Банкс задержался у длинного надгробия, утонувшего в траве рядом с крытым проходом. Надгробие казалось более старым, чем остальные, если такое возможно, и он не мог разобрать надпись. Опустившись на корточки, Банкс начал соскребать лишайник, скрывающий имена душ, погребенных здесь. И вот, когда первое имя стало почти разборчивым, женский голос сзади произнес:

— По-латыни этот лишайник называется «лихен пульмонариус».

Она часто гуляла здесь в конце дня, когда жара в городке становилась наиболее тягостной, а церковное кладбище сулило спокойствие и тишину. В такой час здесь редко можно было встретить людей.

Вот и сегодня, в этот ничем не примечательный августовский день, она свернула в крытый проход и увидела человека, стоящего на корточках у надгробия. Она узнала его мгновенно. Не так, как бывает обычно, а просто шевельнулось что-то глубоко внутри. Узнала и замерла. В дни перед смертью отца она часто воображала их встречу. Но это было давно, в Ревсби, еще до того, как ее жизнь изменилась. Она никак не ожидала увидеть Банкса в Лауте. Даже когда до нее долетел слух, что он благополучно возвратился. Она решила выбросить его из головы. Так легче жить.

И вот он здесь, перед ней, на церковном кладбище. Повернут спиной. Волосы причесаны иначе. У нее мелькнула мысль, что она, наверное, ошиблась. Слишком невероятно это было, невозможно. Второй ее мыслью было немедленно убежать, но он находился не дальше чем в восьми ярдах, и желание посмотреть на него чуть дольше пересилило. Сзади приближалась Марта, и она подняла руку, чтобы та остановилась. А сама замерла в тишине, наблюдая, как Банкс соскребает с могильной плиты лишайник. Слова выскочили у нее непроизвольно.

Он повернулся и поднял голову, сделав это так стремительно, что едва не потерял равновесие. Она стояла в крытом проходе, такая же изящная, какой он ее помнил, и смотрела на него. А у нее красивое лицо, неожиданно подумал он, хотя прежде так не считал. Затем она переместилась, оказавшись освещенной солнцем, и Банкс заметил изменения. Теперь она не была загорелой, веснушек поубавилось. Видимо, много времени проводит в помещении.