Демоны космоса - Илья Стальнов

– Я вообще чем-то похож на человека, если вы еще не заметили, – выпитое меня расслабило, и я почувствовал себя в обществе с Таланой чуть свободнее, чем обычно, то есть комфортнее, чем в комнате со змеями.

– Похож на человека? – она усмехнулась. – Это ненадолго. Ты станешь настоящим пилотом. И превратишься просто в элементарную частицу этой войны. И однажды поймешь, что, кроме войны, у тебя ничего нет.

– Так уж ничего?

– Ничего важного. Все отходит на второй план. То, что казалось жизненно необходимым, становится второстепенным, то, что было ярким, блекнет. То, что должно быть дорогим, перестает им быть. Потому что нельзя задерживаться. Нельзя долго оплакивать друзей. Ни во что нельзя вкладывать слишком много души, кроме как в нее, в эту шархову войну!

– Но мы возвращаемся с этой шарховой войны.

– Мы… – она сделала ударение на «мы», – не возвращаемся. Кто-то из них, – обвела рукой полный бар, – может вернуться. Отвоевать свой срок. Потешить самолюбие. Получить награды, звания, деньги. И писать мемуары для глобальной сети… Но мы из другого теста.

– Почему вы выделяете меня?

– Потому что ты из того же теста, что и я. Потому что ты, лейтенант, живешь по-настоящему только в кабине истребителя…

Я попытался собраться, прогнать волну хмеля, туманящего мозг. А ведь она права! Я вспомнил тот первый бой. И понял, что действительно по-настоящему жил только тогда.

– Ты мой пятый стажер, Серг.

– Как?

Цифра внушительная. Выпустить пять пилотов.

– В живых из предыдущих осталось двое. Один воюет до сих пор в другом секторе. Другой надолго застрял в клинике психической реабилитации… Троих уже нет… Скажи, сколько раз в день ты мечтал придушить меня?

– Я не считал, капитан.

– До стольких считать не умеешь? – засмеялась она. – Ты меня ненавидел, Серг.

– Никак нет.

– Тебе сколько лет?

– Двадцать пять.

– Мне – тридцать три. Не такая большая разница.

Я задумался. А ведь действительно, восемь лет по современным меркам – это ничто. И вместе с тем такая пропасть. Мне кажется, ей лет сто.

– Поэтому приказываю сегодня плюнуть на звания, Серг. Я – Талана.

– Годится, – не слишком уверенно произнес я.

– Ты, конечно, понял, для чего я тянула твои жилы. Только ради одного. Чтобы ты сталпилотом, Серг. Стал частью этой войны, боевой единицей, а не отважной жертвой, которую спалят через месяц-другой… И по возможности выжил… Я устала терять людей…

Я ощутил, как на меня накатывает волна сентиментальности, тут она подсунула в руку еще один бокал.

– Давай, Серг. Пьем за нас. За пилотов… Мы осушили бокалы. Пойло было послабее, чем предыдущее, дух так не вышибало, но било крепко – «Плоскостники» считают нас или героями, или маньяками, – продолжила Талана, на нее спиртное почти не действовало, она только слегка раскраснелась, и голос стал более глубокий. – Ничего подобного. Пилот знает, за что умирает. Это не простая война. Против нас враг, с которым не может быть примирения.

– Я знаю это.

– Наверняка вас в пилотской школе чуть ли не наизусть заставляли учить агитки о подлой сущности меркан. Несмотря на тупоумный стиль, в них сущая правда. Но это надо не знать, а чувствовать. Меркане – не просто враги. Это – сама тьма…

– Почему?

– Что ты знаешь о них?

– Под протекторатом Мерканы пятьдесят шесть планет. Они образуют Объединение мерканских свободных миров. Форма правления – внешне демократическая. Фактически теневое правление осуществляет замкнутая каста «бессмертных».

– Все это сооружение стоит на трех опорах – сложнейшей и чрезвычайно затратной технологии продления жизни избранным; самых диких технологиях, которые в нашем мире отнесены к категории запретных; и изощренном глобальном психоконтроле над населением. Этого достаточно, чтобы превратить жизнь на этих пятидесяти шести планетах в ад. Внешне благопристойный ад…

– «Плоскостники» считают, что в таких оценках больше милитаристской пропаганды.

– «Земляные черви» могут считать, что им угодно. Это ничего не меняет. Мы пытаемся остановить наступление тьмы, Серг… А она надвигается все быстрее.

– Меркане давят нас все крепче.

– Да. Притом давят по всему фронту. Продавливаются к центру нашей сферы. А мы выдыхаемся. После гибели Галахварской школы еще острее встал вопрос о недостатке летного состава. И мы проигрываем одно сражение за другим. Меркане лезут, как болотные слизни Арзаны перед наступлением дождей – изо всех дыр… Эти расчетливые твари не заботятся о ресурсах. Они будто не думают о будущем, не боятся истощить себя… Что это значит?

– Они на что-то рассчитывают.

– Точно Они приберегли какой-то сюрприз. Мне кажется, что они надеются получить козыри в этой игре. И просто избавляются от вооружений, которые вскоре станут ненужными.

– Им станут ненужными их эскадры?

– Не знаю… Они что-то готовят, чую. Не знаю, понимают ли это умники в штабах. Но меня, старую боевую клячу, не проведешь… Наступают тяжелые времена, Серг…

Я пожал плечами.

– Может произойти то, что наши стратеги видят в страшных снах. И называется это – подавляющее стратегическое преимущество, – она потянулась, загребла горсть орехов и кинула в рот. – Понимаешь, что значит это слово?

– Безнаказанность.

– Точно. Они безнаказанно будут уничтожать флоты и города. Будут высаживать десанты. И однажды мы обнаружим, что отступать больше некуда.

Она грохнула бокалом о стол, и синтетикхрусталь распался на мельчайшие частички.

– Шарх, я боюсь об этом думать, Серг… Но я знаю, что вскоре ты сможешь попробовать, на что способен твой «Морской ястреб» бортномер 35-111 в бою. Меркане полезут снова. Где-нибудь в системе Водоноса.

Она как в воду глядела. На следующий день наша оперативная эскадра по сигналу тревоги была приведена в боевую готовность и вскоре нырнула в супервакуум, двигаясь в сторону системы Водоноса – разведслужбы засекли продвижение к ней кораблей противника. Мне не пришлось долго томиться мечтой опробовать свой «Морской ястреб» в бою…

УСПЕТЬ В ПОСЛЕДНИЙ ВАГОН

Когда эскадра вынырнула из супервакуума, меркане уже догладывали планетарную оборону Токсаны. Две защитные станции были разнесены в пыль. Ожерелье из боевых автоматизированных модулей было ополовинено. Врагу оставалось совсем немного.

Я сидел расслабившись в кабине «Морского ястреба», достаточно свободной по сравнению с кабиной оператора управления огнем в «Альбатросе». По боевому уставу, который, в отличие от строевого устава, написан кровью, при выныривании корабля-пробойника в реальный пространственно-временной континуум все пилоты должны находиться в своих машинах, чтобы в случае необходимости сразу вступить в бой.