Рыбалка у медной горы - Полина Дельвиг

— Ты что, шутишь?

— Нет.

— Ты угробила ни в чем неповинного рыбака? — вдруг опять взорвался он. — Ладно если бы ты хоть Гринпис возглавляла — так нет, сама рыбу жрет, а других умертвить за нее готова!

— Да я здесь ни при чем! — Даша едва не плакала. — Они могли сразу сказать, что плохо катаются.

— А они что тебе сказали?

— Сказали, что неплохо… — Голос упал.

— Ты вообще-то понимаешь разницу между отлично и неплохо?

— Но я же думала, что они притворяются!

— Зачем притворяться людям, что они не чемпионы мира? Или ты решила, что они из отряда «Эдельвейс» и президента снимут ловким выстрелом на трассе?

— Все может быть. — Полетаев тяжело вздохнул.

— Только время с тобой потерял…

— Почему же они пытаются нас убедить, что едва знакомы друг с другом?

— Что?

— А вот то. Уверяют, что никакие они не друзья, просто живут по соседству, как-то случайно встретились и договорились поехать порыбачить.

— Ну и что с того? Да хоть бы они вообще друг друга не знали.

— Тебе нужно их увидеть. — Рыжая упрямо качнула головой.

— Мне — ничего не нужно, — отрезал Полетаев. — Кроме полноценного сна и ужина.

— Все ясно, — Даша неожиданно почувствовала себя страшно уставшей. — Ты старая, нудная развалина. Не знаю, чем ты занимаешься у себя в конторе, наверное, пропуска на входе проверяешь, но этих людей тебе никогда не поймать. В тебе нет творческой искры, максимум, на что ты способен — это подслушивать чужие телефонные разговоры. Да тебе большего и не доверят.

Полетаев высокомерно усмехнулся.

— Нет, и кто бы мне это говорил! Мисс Марпл уездного розлива. Можно подумать, ты меня когда-нибудь в деле видела.

Даша растянула губы.

— Да как бы я тебя в деле увидела, если, сколько помню, ты всегда или бездельничаешь, или за мной шпионишь. Что, согласись, делом назвать никак нельзя. Ладно, иди, а то на самолет опоздаешь.

— Где вы с ними обычно встречаетесь? — неожиданно спросил Полетаев.

— В ресторане третьего корпуса, — автоматически ответила Даша и тут же подозрительно прищурилась: — А тебе зачем?

— Раз уж я здесь по твоей милости оказался, преподам тебе мастер-класс. — Полетаев снова снисходительно ухмыльнулся. — Чтобы ты раз и навсегда поняла разницу между профессионалом и сумасшедшим.

Даша рассеянно слушала очередной рассказ Ольги о том, как та отдыхала в Египте. За пятнадцать минут дело дошло только до аэропорта, а поскольку Ольга отдыхала там две недели, то слушать, видимо, предстояло не меньше часа.

— …И ты представь, он мне говорит: «Вы собирались пронести этот маникюрный набор в своей сумочке в салон самолета, поэтому я его у вас конфискую»! Нет, ты только представь: набор стоит двести долларов, а он его, видите ли, конфискует. Тогда я ему говорю…

— Что-то мужчины наши сегодня задерживаются.

Ксюшка взяла за правило перебивать ненавистную соперницу сестры в самых пафосных местах.

— Наверное, из-за Валеры расстроились.

Прерванная на полуслове Ольга с откровенной неприязнью посмотрела сначала на малолетнюю выскочку, а затем на ее великовозрастную сестру.

— Я думаю, дело не в том, что они расстроились, а в том, что до сих пор не могут оправиться от вашего катания. Это еще слава богу, что я не успела сесть с вами в одну кабину, вы бы меня точно угробили.

— Это я виновата, — вздохнула Ксюшка. — Простите меня, тетя Ольга Геннадьевна Слоцман. В следующий раз я вас обязательно дождусь!

— Нет уж! — Ольгу даже передернуло. — Я не стану с вами кататься ни в следующий раз, ни через раз. Мне здоровье дороже. И оставь, пожалуйста, это свое дурацкое обращение.

— Но вы же сами просили…

— Ладно, хватит. — Даша остановила сестру и как бы ненароком глянулась, не притаился ли где-то под соседним столом Полетаев со своим мастер-классом. — А что касается спуска, ну не такой уж он и крутой был…

— Там вообще не было никакого спуска! — возмутилась Ольга. — Я когда потом над этой кучей камней поднималась, у меня чуть сердце не разорвалось от страха. Как тебе только в голову пришло туда всех заманить?

Уставшая всем объяснять, что она здесь ни при чем, старшая сестра лишь развела руками:

— Так уж вышло, что теперь обсуждать. И потом, Оль, ну согласись, все мужчины выглядят очень спортивными, — она сделала выразительный жест, — и очень крепкими.

— Тоже мне, аргумент! Ты бы еще по этим камням команду сумоистов спустила. Те выглядят и крепче, и здоровее. Представляешь, что с ними было бы?

— Пять тонн отборного японского холодца, — ввернула Ксюшка. Ольга поморщилась.

— Ну очень смешно. Вы что-то хотели?

Вяло ковырявшая вилкой салат Даша не сразу поняла, кого та спросила. Обернувшись, она увидела среднего возраста мужчину, типичного иностранца, похожего на баварца или австрийца, в зеленовато-песочных бриджах, теплых гетрах, мягкой фланелевой курточке и таком же мягком берете. Круглые очки не могли скрыть растерянного взгляда.

— Простите, вы говорить немецкий? — с сухим грассированием спросил мужчина, смешно растягивая губы при каждом звуке.

Иностранец как иностранец, но что-то в интонациях его голоса насторожило Дашу. Она вгляделась в холеное лицо и едва удержалась от удивленного возгласа — перед ней стоял Полетаев собственной персоной.

Наверное, Ольга и заметила бы ее замешательство, не будь сама поглощена внимательнейшим изучением невесть откуда взявшегося немца.

— К сожалению, я говорю только по-английски, — красиво хлопая фиолетовыми глазами, протянула она. — Правда, совсем немножко, но… А вы говорите по-английски?

— Да, конечно, — с бодрящим немецким акцентом ответил Полетаев и перешел на английский: — Еще раз прошу прощения, что прерываю вашу трапезу, но не могли бы вы помочь мне с переводом меню? Здесь только русский, а я еще не очень хорошо его понимаю.

Напряженно вслушиваясь в каждый звук, Ольга кивала головой.

— …Дело в том, что я хочу выбрать вегетарианские блюда и боюсь ошибиться.

— Чудны дела твои, Господи, — по-немецки заметила Даша. — Право же стоило прожить на свете столько лет, чтобы за Уралом встретить немца-вегетарианца.

Полетаев, с легким поклоном, осклабился:

— Если мадам позволит, я уточню — я не столько вегетарианец, сколько пацифист. Просто не хочу никому приносить зла.

— Ну это, конечно, все объясняет. — Даша с трудом сдерживала улыбку. — Немец-пацифист — это, конечно, круче, чем немец-вегетарианец.