Шут - Эндрю Гросс

— Я собираюсь научить его кое-чему, начиная с сегодняшнего дня, — ответила Эмили.

— Надеюсь, ты будешь заниматься с ним не здесь. У нас и без того хватает бездельников.

— Не здесь, моя госпожа. И он уйдет, как только усвоит то, чему я хочу его научить. Он должен отыскать супругу. И он очень сильно ее любит.

Я отдыхал еще три дня, пока раны не затянулись полностью. Однажды в дверь постучала Эмили. Заметно возбужденная, она осведомилась о моем здоровье:

— Можешь ходить?

— Конечно.

Я соскочил с кровати и, слегка прихрамывая, прошел по комнате.

— Неплохо, — удовлетворенно заметила она. — Следуй за мной.

Эмили направилась к двери, и я, стараясь не отставать, поспешил за ней. Она провела меня через широкие залы, украшенные великолепными гобеленами, потом мы спустились по крутой каменной лестнице.

— Куда мы идем? — спросил я, с трудом поспевая за ней.

— Туда, где ты, надеюсь, найдешь кое-что полезное.

Мы шли по той части замка, в которой я никогда не был. В больших комнатах стояли длинные ряды столов, в каминах горел огонь, а двери охраняли солдаты в форме. Тут и там разгуливали рыцари — одни предавались воспоминаниям о былых походах, другие играли в кости. Помещения освещались горящими факелами.

Мы миновали кухню, откуда пахнуло соблазнительным ароматом чеснока, и я увидел снующих служанок и носильщиков, бочки вина и эля.

Эмили шла дальше, по длинному узкому коридору, ведущему вниз. Стены здесь были из грубо обработанного камня, воздух затхлый и сырой. Мы оказались в чреве замка, наиболее удаленной его части, используемой как последнее убежище. Куда вела меня Эмили? Что полезное я мог там найти?

Наконец, когда коридоры стали напоминать норы или пещеры, где могли обитать разве что какие-нибудь впадающие в спячку звери, Эмили остановилась перед большой деревянной дверью.

— И кто меня там ждет? Крот? — рассмеялся я.

— Не груби, — сказала она и постучала.

— Входи, входи, — отозвался низкий мужской голос. — Да побыстрее, пока я не передумал.

Вслед за Эмили я вошел в просторную неотапливаемую комнату и с любопытством огляделся. Помещение напоминало темницу или монашескую келью и отличалось от них разве что размерами и наличием свечи. Полки были заставлены какими-то предметами, которые я поначалу принял за игрушки.

У задней стены на украшенном искусной резьбой стуле восседал горбун в красной тунике, зеленых чулках и пестрой лоскутной юбке.

Желтый глаз уставился на Эмили.

— Входи, тетушка. Можно я тебя чмокну? Мне много не надо… разок лизну и…

— Ох, Норберт, перестань, — беззлобно оборвала его Эмили. — Вот тот, о ком я говорила. Его зовут Хью. Хью, это Норберт, шут нашего герцога.

— Ей-богу! — Норберт соскочил со стула. Приземистый и плотный, он был похож на гнома, но при этом двигался с поразительной быстротой и проворством. Подскочив ко мне, Норберт скользнул взглядом по моим волосам, дотронулся до них и тут же отдернул руку. — Ты что же, надумала меня спалить? Кто он, человек или факел?

— Кто бы ни был Хью, Норберт, — предупредила Эмили, — он не дурак. — Она повернулась ко мне: — Думаю, эта работа для тебя.

Я с ужасом посмотрел на нее.

— Что? Вы предлагаете мне сделаться шутом?

— А почему бы и нет? Ты сам сказал, что умеешь развлекать людей. Лучшей роли не придумать. Норберт сказал, что шут в Трейле уже старик…

— А мозги у него вообще давно высохли, — вставил Норберт.

— …что он потерял милость своего хозяина, Болдуина, и тот готов подыскать ему замену. Думаю, тебе, такому молодому и напористому, будет нетрудно втереться к нему в доверие. По крайней мере, это легче, чем в одиночку штурмовать крепостные стены.

Я не знал, что и сказать. Я только что вернулся из похода, где дрался, смею надеяться, не хуже других. Моей целью было отомстить за нанесенное оскорбление, за зло и несправедливость, за жену и сына. Нет, я не считал себя героем, но все же… Шут?

— Мне трудно спорить с логикой ваших рассуждений, госпожа, но… я не шут.

— Ох, ох, а ты думаешь, что шутом может быть только дурак? — Горбун снова подскочил ко мне. — Думаешь, это так легко? Думаешь, шутом может стать каждый неуч? — Он провел по моей щеке заскорузлой ладонью и похлопал ресницами. — Ты думаешь, морковная голова, что я никогда не был таким вот молодым и красивым?

Он отпрыгнул и покачал головой.

— Если ты разыгрываешь из себя дурака, это не значит, что ты туп как деревяшка. Госпожа предлагает хороший план. Если бы ты еще смог его исполнить… Но для этого нужен дар.

— Больше всего на свете я хочу найти свою жену, — твердо сказал я.

— Речь не о том, что ты хочешь. Я сказал, что здесь нужен дар. Особый талант. Госпожа говорит, что он у тебя есть, что ты воображаешь себя жонглером. Жонглеры… да, они умеют вводить в краску юных дев и смягчать сердца провонявших элем рыцарей. Но настоящий трюк в другом. Можешь ли ты, войдя в зал, где сидят отъявленные мошенники и прожженные интриганы, вызвать улыбку даже у самого сварливого короля?

Я посмотрел на Эмили. Она была права. Мне нужен какой-то предлог, чтобы попасть в замок Болдуина. Софи, если она жива, вряд ли будет в числе придворных дам. Ее нужно найти, а для этого надобно иметь доступ во все потайные уголки, пользоваться доверием…

— Что ж, может быть, я смогу чему-то научиться, — ответил я.

— Научиться… — Норберт покачал головой и громко расхохотался. — На то, чтобы научиться, нужны годы. Разве можно за несколько дней научиться, например, этому?

Он взял горящую свечу, поднес ладонь к пламени, подержал над ним, потом щелкнул пальцами, и огонь погас.

— Ну как? А теперь мне надо знать, что у тебя получается лучше всего? Что выходит естественно? Итак, что ты делаешь?

— Что я делаю?

— Да, что ты делаешь. — Шут раздраженно щелкнул пальцами. — Что за ученика ты мне привела, тетушка? Его что, камнем по башке треснули? Что ты делаешь? Жонглируешь? Показываешь фокусы? Кувыркаешься?

Я огляделся и заметил прислоненный к столу посох, примерно такой же длины, как и мой. Почему бы и не попробовать? Я подмигнул Норберту.

— Могу вот это.

Я поставил палку на ладонь, немного подержал ее в вертикальном положении, потом подбросил и поймал уже на палец. Посох простоял почти минуту.

— О, это чудесно, — насмешливо пропел Норберт. — А вот так сможешь? — Посох как будто сам взлетел в воздух и опустился на его указательный палец. Подержав немного, шут подбросил его и поймал на тот же палец. И еще раз. И еще.