Сутта-Нипата. Сборник бесед и поучений. Буддийская каноническая книга - Сиддхартха Гаутама

15(418). Севши, царь обменялся с ним любезным приветствием и после любезных слов сказал ему:

16(419). «Ты молод, прекрасен, юноша ранней юности, чудного телосложения, как высокорожденный царевич.

17(420). Я уберу для тебя воинское жилище, я поставлю тебя во главе предводителей, я дарую тебе сокровища; радуйся ты и, спрошенный, открой мне свое происхождение!»

18(421). «Тут, подле горы, о царь, живет народ, обладающий силой богатств, – обитатели Козалы;

19(422). по имени Аддика, по роду Шакья; из той семьи ушел я, не жаждущий телесных радостей;

20(423). провидя горести в радостях тела, помышляя о счастье забвения света, я пойду, предаваясь подвигам, – в том восторг моего духа!»

Сутта II

1(424). Ко мне, чей дух склонялся к подвигу, кто отдался раздумью о путях к Ниббане,

2(425). ко мне приблизился Мара, говоря слова сожаления: «Ты изнурен и бледен, смерть близка к тебе;

3(426). тысяча частей тебя – добыча смерти, и только одна часть принадлежит еще жизни; лучше живая жизнь, о ты, достославный; живой, ты можешь творить доброе дело;

4(427). если благочестивую жизнь проживешь ты, питая жертвенное пламя, много благих дел будет связано с тобой; но чего ждешь ты от своих подвигов?

5(428). О, тяжел путь подвижничества, мучителен тот трудно проходимый путь!» – так говоря, стал Мара подле Пробужденного.

6(429). Совершенный Маре, говорящему так, сказал: «О ты, друг лености, ты, нечестивый, с какой целью ты посетил это место?

7(430). Нет и меньшего из добрых дел, не совершенного мной; и какие бы добрые дела мог возвестить мне Мара?

8(431). Я обладаю силой и уверенностью, и разумение обитает во мне; и меня, живущего в подвигах, к какой же жизни призываешь ты?..

9(432). Эти раскаленные ветры иссушили здесь даже струи реки – как же было не иссохнуть моей крови, когда я предавался подвигам?..

10(433). Иссыхала моя кровь, иссыхали и соки, и желчь моя; но когда истощается тело, дух утишается, расцветает внимание, разум и постижение;

11(434). и когда я живу так, покинув все внешние чувства, мой дух уже не жаждет плотских наслаждений – воззри же ты теперь на чистоту человека!

12(435). Похоть – имя твоей первой рати, недовольство – второй, голод и жажда – третьей, желание – четвертой,

13(436). леность и дремливость – пятой, трусость – шестой, сомнение – седьмой, лицемерие и бесчувственность,

14(437). торгашество, тщеславие, славолюбие, известность, добытая неправедными путями, надменность и глумливость – восьмой.

15(438). Вот твое воинство, о Мара, его ты ведешь в бой, о темный! Никто не поборет того воинства, кроме Победителя, и победив, он обретет радость.

16(439). Горе жизни в этом мире! Смерть в битве лучше для меня, нежели жизнь побежденного.

17(440). Погрузившись во мраки этого мира, брахманы и отшельники не видят ясно – увы! – они не знают пути, которым пройдет Победитель.

18(441). Видя со всех сторон снаряженное воинство и во главе предводителя Мару, воссевшего на слона, я вышел на битву, дабы не допустить, чтобы он поборол меня.

19(442). Это воинство твое, не побежденное ни людьми, ни богами, – я разобью его разумением: как камень – горшок, так я легко разобью его!

20(443). Подчинив себе свои помыслы, укрепив внимание мое, бдительность, я пойду из царства в царство, привлекая учеников к себе.

21(444). Они будут бдительны и ревностны, исполняя мои правила, – правила того, кто свободен от похотей; и такое место обретут они на пути своем, где не прольется уже ни одна слеза человека!»

22(445). «Целых семь лет, шаг за шагом, за Совершенным следил я – и никаких недостатков я не нашел в нем, совершенно просвещенном, непревосходимом в мудрости.

23(446). Вот петух прыгает вокруг камня, похожего на кусок жира: нет ли в нем чего мягкого, нет ли сладкого?

24(447). Но, не найдя в нем ничего сладкого, петух отходит от камня. Как тот петух от камня, так и я отхожу от Гаутамы».

25(448). Медленно и печально ослабла тетива его лука, побежденная, – и злой дух покинул то место.

Сутта III

«О монахи, речь, снабженная четырьмя достоинствами, речь, во благо сказанная, негреховно сказанная, не ошибочна она и не постыдна для Мудрого».

«Каковы же те четыре достоинства?»

«О монахи! Всегда благостна речь монаха, не греховна – он говорит праведное, а не неправедное; он говорит доброе, а не злое; он говорит правдиво, а не лживо. О монахи! Речь, снабженная теми четырьмя достоинствами, – речь благая, а не нечестивая, и не ошибочна она, не постыдна для Мудрого».

После того сказал Учитель:

1(449). «Доброе слово – первая лучшая вещь, так понимают мудрые; пусть твоя речь будет праведна, а не неправедна – это вторая; пусть твоя речь будет приятна, а не неприятна – это третья; пусть твоя речь будет правдива, а не лжива – это четвертая».

Тогда достойный Вангиза, поднявшись со своего сиденья и перебросив плащ свой через плечо, простирая руки к Совершенному, сказал ему: «Я начинаю понимать это, о Блаженный!»

«Пойми же это, о Вагинза!» – сказал Блаженный. Тогда славный Вагинза, стоя перед Совершенным, восхвалил его в таких словах:

2(450). «Пусть говорится только такое слово, которое не приносит горя ни тому, кто говорит, ни тому, кто слушает; такое слово поистине благостно.

3(451). Пусть говорится только приятное слово, радостью текущее к сердцу слушателя, – то слово, в котором не таится греховного семени, которое несет непостыдную сладость внемлющим.

4(452). „Истина есть бессмертное слово” – вот верное изречение, и в истине, благе и правде утвердился ты, Совершенный!

5(453). Верную весть об угашении скорби приносит нам слово Пробужденного, и нет ничего выше того дивного слова!»

Сутта IV

Вот что я слышал:

Однажды Блаженный обитал в Козале, на отмели реки Сундарики. В то время брахман Сундарикабхарадвага приносил жертвы огню и прославлял огонь. Окончив жертвоприношение и воспев огонь, брахман встал и, окинув взором все четыре стороны, сказал: «Кому бы вкусить от остатков этого приношения?» Тут брахман заметил Совершенного, сидевшего на корнях деревьев; закутав свое тело и голову, взяв в левую руку остатки приношения, а в правую чашу с водой, к Совершенному направился брахман. Совершенный, услышав шаги брахмана, обнажил голову. Тут подумал брахман: «Голова того человека обрита – он постриженник», – и хотел уйти прочь. Но тут опять подумал брахман: «Однако есть и брахманы, бреющие голову; лучше я пойду к нему и спрошу о его происхождении».

1(454). «Не брахман я, не царевич, не воин; близко зная людские обычаи, я иду по миру в раздумье, ничем не обладающий.