Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни - Александр Добровинский

Но в эту ночь середины июля, лета, года и десятилетия я вынужден был отсиживать в клубе неизвестно зачем третий час, хотя страшно тянуло домой и хотелось спать. Косить глаза по сторонам или вокруг себя все равно приравнивалось к взгляду налево, на который я не имел права. Дама, курящая рядом, могла, не говоря ни слова, выцарапать мои глазки, которые, как показало будущее, мне были жизненно необходимы для последующих десятилетий. Даму звали Ленка, и мы уже довольно долго жили вместе в Париже. Лена была дерзкой хулиганкой с Лиговки, но, обладая фамилией Штейнбок, что довольно точно в ее случае переводится с немецкого как «горный козел», закончила английскую школу, ленинградский университет, вышла замуж за иностранца, переехала в Германию, выгнала мужа и стала жить со мной в столице Франции.

Несмотря на то что кадрить Лену было уже занятием абсолютно бессмысленным, на танцполе я обязан был потеть рядом с ней, ибо присутствующие вокруг нас сисястые и полуобнаженные раздражители представительницу Лиговки в Монако сильно раздражали. Я не возражал и, соскучившись по любимому фитнесу, вовсю отплясывал в сигаретном дыму под софитами.

Хитрая Режин придумала промоакцию на сегодняшний вечер, рассчитанную на идиоток, но такими оказался практически весь клуб. Начиная с пятнадцатого (а сегодня было пятнадцатое июля) коктейля, пара получает бесплатно бутылку шампанского Дом Периньон. Понятно, что к двум часам ночи весь клуб был пьяный в хлам. До обещанного подарка дотянули немногие. Выпускница ленинградского университета и немецкого брака остановилась на девятом приеме, что же касается меня, то я дотягивал свой Perrier Citron без всяких претензий на халяву. В три часа ночи басы из динамика вместе с «Бляди Мэри», удобренной несколькими Kir Royal и джин-тоником, стали добивать Элен. Она, слегка икнув, прокричала мне в ухо, что у нее разболелась голова, и ей надоело меня ждать.

Мы шли пешком в гостиницу Métropole, наслаждаясь пьянящей молодостью и звездным небом. Утреннее княжество оглушало своей тишиной после ужаса ночного клуба. Навстречу нам попадались одинокие и не очень трезвые прохожие, известные во всем мире. Унылый (что на корте, что в жизни) Бьорн Борг, сутулясь, чем-то напоминал одинокого пожилого высокооплачиваемого осла. Джейн Биркин в окружении трех молодых людей травила что-то смешное. Молодые люди заискивающе смеялись, как будто их щекотал сам Юрий Никулин, который в Монако, по-моему, никогда не был. Нэнси Шопар несла свое подтянутое лицо девятнадцатого века в тот же отель, что и мы. Остальных четырех человек, которых мы встретили по дороге, я не знал, но где-то точно видел.

У Лены все больше болела голова, и поэтому она давила на мой мозг с удвоенной энергией. Я испортил жизнь, потому что мы должны через два дня уезжать в Париж, ей нечего завтра надеть, и я куда-то не туда смотрел весь вечер. Как обычно, я ничего на это не возражал и не спорил, что было вдвойне оскорбительно. Идти до отеля было недалеко, поэтому навык отключаться от устной «бормотухи» в правое ухо пока работал, тем более что при больной голове все интонации шли в одной октаве.

Консьерж в Métropole улыбнулся нам так, как будто я только что выдал ему зарплату за год в золотых луидорах. Это была еще та эпоха, когда за клиентом ухаживали и даже где-то боготворили.

Посадив свою «горную козу» на удобный диван в холле, я подошел к стойке попросить аспирин для больной головы. Услужливый Жан-Мари немедленно выдал мне тюбик с таблетками для дамы, объяснив при этом, что для быстрого снятия мигрени необходимо растворить две таблетки в стакане воды и готовый продукт выпить. Получив вместо спасибо фразу «Где ты шлялся два часа?», я помог красотке подняться с дивана, и через полторы минуты мы оказались в номере.

Когда напиток из аспирина был приготовлен и выпит, Елена распаковалась и удалила себя в холодный душ для омовения. Однако и через двадцать минут голова никак не проходила, хотя чему там было болеть…

Все пары как пары, и когда у женской особи мигрень – это означает отказ от какой-либо близости. Обычно в таких случаях я совершенно не настаиваю. И действительно: зачем сотрясать больного человека? Но это в нормальных семьях, с нормальными женами, гражданскими или совсем другими. У моей ленинградской девушки все было не так. Любые болезни, включая насморк и зубную боль, лечились только одним способом. Да, да. Этим самым. И отбояриться от звания семейного доктора я не имел права. Тот случай, когда русское выражение «Вынь да положь» приобретало какой-то точный, хотя и зловещий смысл.

Заявления по поводу моей усталости, тусовочной «поздноложимости» и пляжной «рановставаемости» не принимались никогда, тем более в романтическом княжестве. Лена вверила мне пост, и я должен был на нем стоять. Как штык. Такие они – «горные козлы» или по-немецки Штейнбоки.

Через несколько дней каникулы закончились, и мы благополучно вернулись домой в Париж.

А еще через месяц Лена позвонила мне на работу и зловещим шепотом выдала следующее:

– Саша! Я срочно должна тебя увидеть!

– Котик любимый, я вернусь вечером домой, и мы обо всем поговорим.

– Нет, я сейчас приеду.

Это было странно, потому что такого не было до сегодняшнего дня никогда.

Через час мы сидели в кафе, и я не понимал, что мне делать и как себя вести.

То, что я услышал, в мою мужскую логику никак не укладывалось, и готов к такому повороту событий я не был никак.

– Ты знаешь, что я предохраняюсь, и у меня стоит спираль?

– Да? Я чувствовал.

– Что ты там чувствовал? Ладно, это сейчас не имеет значения. А ты знаешь, что имеет значение? Я тебе скажу. Я, кажется, беременна! Потрогай!

Я потрогал.

– Что ты трогаешь? Совсем с ума сошел от счастья? Грудь потрогай! И это явно не вчерашние эклеры.

Я убрал свою ладонь с Ленкиного лба и боязливо потрогал знакомое место.

– А что я должен в них найти? Новые скрижали? Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Я никогда не был беременным.

– У тебя есть шанс. Но я сама не могу понять, что случилось. Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! У тебя есть гинеколог?

– Нет, но у меня есть зубной врач…

– Твои идиотские шутки сейчас неуместны. Я не знаю, что со мной! Может быть, я больна?

– Можно я договорю? Имею право? Франция – свободная страна. У меня есть друг – зубной врач, к нему ходит моя мама. Так вот, он делит одну небольшую клинику с гинекологом и еще с кем-то. Пойдем к ним. Кстати, ты говорила, что у тебя выпала пломба. Эскулапы возьмутся за тебя, так сказать, со всех сторон.

Больше ничего хорошего в тот вечер от моей ненаглядной я не услышал. Ночь была очень тревожна. Ленка не понимала, что произошло, и очень боялась за свое здоровье. Я очень любил Ленку и боялся за нее в два раза больше.

– Как это – все бывает? Какая такая аккуратная беременность? – Лена выговаривала врачу, как будто он сам был сперматозоидом, без спроса влезшим в доверие к моей девушке против ее желания.