Руна жизни - Роман Перин

Громыхайло так и не удалось найти понимающих «братьев» для создания ложи и он подался в криминальный мир к «братанам», где небезуспешно проявил свои организаторские способности. Но на приветствия коллег по ремеслу на «братан» и «брателло» он всё-таки отвечал словом «брат».

«Нежелательные» знания из книг и брошюр ранее запрещённых авторов, пробившие информационную блокаду марксистко-ленинской доктрины, тогда опьянили многие пытливые умы. Только ленивый не создавал свою «ложу», «клуб», «партию», «школу», «центр» чего-нибудь и прочее. Мозг и душа, залежавшиеся в тесном чугунке коммунистического материализма, вылезли наружу, как забродившее тесто, и потекли, и полетели по просторам русского общества, постепенно уходящего в идеологическое бродяжничество. Большинство новоиспечённых вождей и гуру были уверены, что мир можно перевернуть только одной идеей, без вложения существенных материальных средств. Им казалось, что всё пущено на самотёк, что наступила полная идеологическая свобода. Тогда многим и не могло прийти в голову, что наступивший хаос — это управляемый хаос, полная деидеологизация — это диктатура новой идеологии, а экономическая свобода для ларёчников — это начало глобального разграбления страны.

Русский народ был вновь изощрённо обманут и ограблен.

«Изначально масонская структура, как и любая тайная организация, кажется вполне доступной, но как только восхищённые ею начинают её создавать, сразу спотыкаются на проблеме качества материала — человеческих слабостях. Вдруг люди оказываются чересчур болтливыми и необязательными, нежелающими жертвовать материальными благами и комфортом. А самое главное — слабые люди не умеют долго ждать. Человек может пожертвовать многим, но на короткое время, будучи уверен, что ему вернётся, как минимум, всё прежнее.

Немногим дано понять, что настоящее масонство — это путь длиною в века, а не спринтерский забег на пятилетку. Это путь потому, что его надо пройти, а не прочитать о нём. Этот путь должен оставить след в генетической памяти нескольких поколений и накопленный опыт родовых знаний из уст в уста.

Традиция сакральных знаний в истории Руси прерывалась многократно, хотя, я думаю, что они, их материальные носители в виде древних рукописей, сохранены. Они сохранены в силу того, что любая власть всегда тяготеет к тайным знаниям прошлого или знаниям покорённого народа. Даже могущественный царь Иоанн Грозный, будучи глубоко верующим и неистово набожным, обращался за помощью к языческим волхвам и гадалкам. Ни один владыка в мире не уничтожит знания прошлого, он их обязательно сохранит, даже из-за страха потерять власть, он их сохранит лично для себя, в тайниках и архивах, в которые рано или поздно проникнут пришедшие на смену.

Если в древнем Египте жрецам достаточно было знать дни солнечного затмения, чтобы держать фараонов и народ в страхе перед неведомой силой, то в дальнейшем народ перестал бояться небес. Страх перед неведомым был убит наукой, знаниями, и в человеке современном уже родился священный трепет перед теми, кто определяет курс мировых валют, цены на хлеб и золото. Это не рынок. Это скрытая власть, это чёрные жрецы сегодняшнего дня, на которых работают целые институты, с неистовым упорством продвигающиеся в потаённые, древние уголки человеческого мозга, с одной целью — упростить и удешевить способы управления человеком. Они уже даже определили, что человеческое сердце имеет своё сознание, независимое от мозга. Значит, влиять на мозг не достаточно, чтобы управлять человеком, ещё надо убедить его сердце. Кажется об этом знали все, но знать вообще недостаточно. Теперь знают точно и уж постараются подобрать ключики к нашим сердцам. Но как сложно хранить тайны, знания в наше время! Человечество, не переставая, создает и накапливает несущее смерть. Человечество настолько захирело в своих болезнях, что вряд ли его можно назвать разумным. Обезумевшие чёрные жрецы, закутавшись в масонские одежды, превращают мир в сумасшедший дом. Что-то страшное накапливается, что-то, где-то надломится…»

Пикин ещё раз перечитал текст, закрыл черновик и недовольный то ли собой, то ли человечеством, принял холодный душ. Он поймал себя на мысли, что очень боится начало крушения системы или мира до появления публикации его статьи. Ведь кто из пишущих не хочет быть пророком даже ценой мировой катастрофы? А уж какие страсти кипят в сердцах и умах тех самых масонов, которые знают, что будет завтра, но вынуждены об этом молчать…

Женщины

Орден Вольных Каменщиков в начале своей деятельности являлся гильдией ремесленников-строителей. Присутствие в гильдии женщин-каменщиц не наблюдалось. Существует и неявная социальная причина недопущения женщин на масонские собрания в качестве членов. После превращения оперативного (деятельного) масонства в спекулятивный (умозрительный) Орден на его родине, в Англии, он приобрел форму, наиболее привычную для английских аристократов того времени, а именно форму клуба. В клубы английского образца женщины не допускались вплоть до конца II Мировой войны. Предназначены же подобные клубы и были тогда и ныне для отвлечения мужчин от повседневных забот, в частности, семейных, объединение их для отдыха, привычного в мужской компании (исключая разврат), обеспечения общения на привычные им темы, в то время как в семьях мужчины обычно лишены общества себе подобных и общение их на «мужские» темы ограниченно.

Женщины — жены, невесты, подруги, сестры, дочери, матери и иные родственницы Вольных Каменщиков — могут посещать ежегодные или ежеполугодичные общие собрания-банкеты, специально предназначенные для семейного отдыха братьев, а также иные назначаемые ложами с той же целью мероприятия, от бесед философско-этического характера в стенах ложи до совместных выездов братьев на экскурсии и на природу.

Брат Зелот

Когда их видели вместе, то всем в глаза бросалась достаточно редкая шалость природы: в нём было так много женского, а в ней так много мужского, что они дополняли друг друга наоборот. Её за глаза называли «конь» и «мужебаб». Его — «лизунчик» и «педрило-приживало». Они не состояли в браке, ей было сорок пять, ему двадцать пять. Она была по-мужицки крепко сложена, он по-женски хрупок. Она была депутатом городской думы, он — её помощником. Их объединяла «демократия», ибо только она может свести столь разные аномалии в единое целое. Её знали как напористого политика, перед которым не могли устоять и закалённые партаппаратчики. Его тоже знали политики. Его знал прокурор города, его знал главврач, его знали ещё несколько влиятельных людей.

Эдуард знал, что ему повезло. Всё было хорошо: и зарплата, и влияние, и перспектива стать депутатом. Только иногда приходилось быть ласковым с боссом: он, закрыв глаза, погружал свою голову между её мясистых ляжек, как в бочку из под селедки; она хоть и была «мужебаб», но по внутренней физиологии больше «баб». Свою функцию «лизунчика» при депутатше Эдуард тщательно скрывал от своих поклонников. Всё текло своим привычным руслом по паркету и коврам чиновничьих лабиринтов. Но есть такая катастрофа в жизни людей под названием «любовь», а если эта «любовь» ещё и Богом проклята, то это уже бедствие.