Лед как пламя - Сара Рааш

— Да. Нам не следует… — Овладев собой, он отступает назад на расстояние вытянутой руки. — Я ни за что не буду принуждать тебя делать то, к чему ты еще не готова.

Теперь и я заливаюсь румянцем. Об этом-то я совсем не подумала. Мне нужно решить, в каких я хочу быть отношениях с Тероном.

— Знаю, — отвечаю я. — Просто… Я не хочу, чтобы мы были вместе только потому, что ищем успокоения и возможности прогнать мучающие нас кошмары. Или потому, что я чувствую себя… в долгу перед тобой.

Терон берет меня за руку.

— Не нужно ничего объяснять, — тихо, но пылко произносит он. — Я всей душой верю, что наше путешествие положит конец этому хаосу. Настанет время, когда мы будем думать только о нас с тобой.

Неужели я когда-нибудь смогу стать столь беспечной, чтобы думать только о мужчине? Вряд ли подобное возможно.

Сжав мою ладонь, Терон отступает.

— Мы отправляемся через несколько дней, — говорит он, принимая королевскую осанку. Потом кланяется, не сводя глаз с моего лица. — Леди Мира.

Я выдавливаю слабую улыбку.

— Принц Терон.

Улыбнувшись, он уходит. Стоит входной двери закрыться за Тероном, как со скрипом открывается балконная дверь. Похоже, этот день вознамерился вывернуть мне душу наизнанку, подсовывая одно потрясение за другим. В комнату вваливается парень, шатающийся, будто его застиг шторм. Нет, нет, нет. Одного взгляда на Мэзера достаточно, чтобы я потеряла контроль над чувствами, которые так крепко держала в узде весь вечер. Вся моя душа в этот миг обнажается — трепещущая, ноющая и ужасно напуганная. Неужели это я всего пару-тройку часов назад радовалась тому, как расслабляюсь в присутствии Мэзера?

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спрашиваю я и хмурюсь, видя, что его налитые кровью глаза с трудом фокусируются на мне. — Ты пьян?

Мэзер щиплет себя за переносицу и смеется, развеселившись от этого жеста.

— Погоди, погоди…

Он направляет на меня два пальца, и я не сразу понимаю: Мэзер пытается повторить то, что проделывал со мной в детстве. Тогда он часто пугал меня, касаясь двумя пальцами моей шеи и имитируя лезвие приставленного к ней клинка.

— Ты убита, — уверенно заявляет он. — И пить мне никто не запрещал.

Я стряхиваю с себя воспоминания.

— Ты забрался на мой балкон пьяным?

— С равновесием у меня все отлично, — невнятно бубнит он. Покачнувшись, шагает вперед и врезается в изножье моей постели. Веселье сходит с его лица, когда он вспоминает о чем-то неприятном. — Но с чего бы тебе волноваться? Я всего лишь один из твоих подданных, робко греющийся в лучах твоего королевского величества.

— Перестань! Зачем ты пришел? Сколько ты был на балконе? Что ты видел?

Внутри пробегает холодок, тело кажется одновременно легким и тяжелым. Мэзер взмахивает рукой в поклоне.

— Приношу свои извинения, моя королева. Моя госпожа. Моя светлейшая повелительница. Прости, что причинил тебе боль. Но если это тебя утешит, то и ты не была ко мне милосердна.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю…

— Ах, не понимаешь?

Мэзер наклоняется ко мне — лютая злость, смешавшаяся с опьянением, превратила его в дикое раненое животное.

— Филипп… Фил… и парни из лагеря Бикенди стараются забыть свое прошлое, а я не хочу. Я хочу… тебя, Мира. И думал, что ты тоже хочешь меня… Проклятие, сегодня мне показалось… — Он надломленно смеется. — Снег небесный, какой же я идиот, что пришел сюда. После всего того, что сделал Терон, ты все еще хочешь его.

Я подавляю растущий в горле стон, едва сдерживаясь, чтобы не утратить остатки самообладания.

— Не знаю, что ты видел, когда здесь был Терон, но это не…

— Я ошибся, — обрывает меня Мэзер с ожесточенным лицом. — Я упустил свой шанс, Мира. Проклятие, я смирился с этим и готов был молча зализывать раны, стараясь забыть о тебе. Но Ноум и магический источник… Это должны были быть мои проблемы. Мне ненавистно то, что они теперь лежат на твоих плечах, а я никак не могу забрать их и оградить тебя от опасности. Я ничего не могу сделать, Мира. Мы не разговаривали с тобой целых три месяца, и на то была причина. Для Винтера я сделаю все, что в моих силах, Мира, но я больше не могу так жить. Мне нужно, чтобы ты знала: с меня хватит. Я больше не жду, что ты вернешься в мою жизнь.

Боль, скопившаяся за все это время, и потрясение, вызванное его неожиданным появлением, взрываются во мне и вонзаются в душу осколками. Но не осколками грусти или печали, нет. Осколками злости. Он понятия не имеет о том, что происходит. Быть может, я бы обо всем ему рассказала, если бы он не явился сюда пьяным и не принялся орать на меня.

— Прости, что ты несчастен, — резко отвечаю я. — Прости, что причинила тебе боль. Я думала, что могу поговорить с тобой, потому что нуждалась в этом. Ни о чем другом я не думала. В этом-то и проблема! Если бы я хорошенько подумала, то не заварила бы всю эту кашу. Поэтому…

— О чем ты? Какую кашу ты заварила? — хмурится Мэзер.

Голова гудит, тело подрагивает.

— Нет уж, после того как ты пробрался в мою спальню и наорал на меня, ты не заслуживаешь никаких объяснений.

Я разворачиваюсь к двери, готовая позвать Гарригана и Коналла, чтобы они выкинули Мэзера из моей жизни. Нельзя было разговаривать с ним утром. Несмотря на все пережитое, он единственный из тех, кто остался самим собой. Он — тот самый Мэзер, с которым я выросла, тот самый Мэзер, в которого я влюбилась.

Мир расплывается перед глазами, кренится, и я хватаюсь за дверь. Мне нельзя быть рядом с Мэзером. Рядом с ним я чувствую себя Мирой — осиротевшей девчонкой-солдатом. Мне нужно держаться с такими людьми, как Генерал и Терон. С ними легче ощущать себя королевой.

Все, что я так долго удерживала внутри себя, прорывается наружу. Повернувшись к Мэзеру, я сквозь слезы ищу его глаза. Он нахмурился и приготовился к спору. Неудивительно. Мы оказались не на своем месте и оба не правы. Будь все по-прежнему, и наши отношения были бы другими.

Только вот тогда у нас тоже ничего не клеилось. Он был королем, а я — солдатом. Теперь я королева, он — лорд, но он по-прежнему… Невероятно, раздражающе, восхитительно бесхитростен. Я судорожно сглатываю.

— Я бы выбрала тебя, если бы могла быть рядом с тобой той, кем должна быть.

Мэзер никнет, его боевой пыл улетучивается. Он безмолвно и неподвижно глядит на меня, затем склоняет голову набок, и его лицо каменеет. Я понимаю: он сдерживает слезы. Возможно, в глубине души хочет, чтобы я сражалась за него и за то, что могло бы быть между нами. Между Мирой и Мэзером — без титулов и возложенных на них обязательств.

Он тяжело выдыхает.

— Думаю, если бы мы хотели… мы бы пережили все, оставаясь при этом самими собой.

Я всхлипываю, по щекам текут горячие слезы. Его покрасневшие глаза ловят мой взгляд и удерживают достаточно долго для того, чтобы я увидела в их глубине печаль и боль.