Утешение - Николай Петрович Гаврилов

— Из Грозного идет. Ну ее в баню, может, стрельнем на всякий случай? — спросил солдат.　

— Погоди… Эй! — крикнул прапорщик, когда женщина подошла совсем близко. — Стоять на месте. Руки выше подними. Теперь медленно расстегни пальто. Повернись. Может, у тебя гранаты на поясе. Расстегни сумочку… Поставь ее на землю. Руки за голову. Ты русская? Куда идешь?　

По степи дул ветер, мял ковыль на пустом пространстве перед аэродромом, поземкой кружил снег по асфальту.　

— Я сына ищу, — крикнула в ответ женщина и сложила руки за головой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

НАДЕЖДА

15.01.1995

Моросил мелкий противный дождь.

Угрюмое здание аэропорта Грозный-Северный выглядело неживым. Внутри пустой зал, на полу битое стекло. Искореженные двери. Зато за зданием располагался целый палаточный городок. На взлетной полосе стояли готовые к боевому вылету вертолеты Ми-24, бронетехника рядами. На улице холодно, промозгло и сыро, а в штабной палатке заместителя командира по воспитательной части бригады было душно от раскаленной докрасна чугунки. Полог палатки тщательно закрыт. Возле печки сушились сырые дрова.

Ольга сидела на топчане, на синем солдатском одеяле. Под крышей шатра плавал дым от печки.

Хотелось выйти на улицу и подставить лицо под морось дождя, чтобы она текла по щекам. Словно почувствовав ее желание, зам по воспитательной части, худощавый усатый майор, поднялся и расшнуровал клапан окна.

— Промерзаем здесь, поэтому топим, как в бане, — словно оправдываясь, пояснил он, возвращаясь за стол. — Итак, Ольга Владимировна… К сожалению, узнал я немного. Отчетов перед штурмом никто не писал, офицеры записывали распределение по машинам себе в блокнотики… Вашего сына никто не помнит. Но я нашел одного бойца — рыжий такой, младший сержант. Они вместе в учебке были, вместе сюда приехали. Он утверждает, что Алексей Новиков находился в танке вместе с командиром роты капитаном Грозовым. Капитан тоже числится пропавшим без вести. Как и наводчик. В общем, нет экипажа. Сам сержант тоже в составе колонны шел, но по ходу движения не справился с управлением и умудрился свалить танк с моста в канал. Поэтому и здесь остался. Видно, мама за него хорошо молилась. Гм… Простите…

Майор замолчал и побарабанил пальцами по столу. Стол в палатку принесли из здания аэропорта — офисный столик, нелепо смотрящийся здесь, среди топчанов, наваленной кучами армейской амуниции и цинков с патронами.

— Что же делать? — тихо спросила Ольга. За два дня нахождения в Чечне она уже начала понимать, что таких матерей, как она, — сотни. Просто многие из них еще оставались в неведении, на что-то надеялись дома и продолжали ходить к почтовым ящикам.

— Не знаю, — ответил майор. — Не имею понятия. Ждать! Надеяться! Вам койку в гостинице дали? Дали. Ждите! Каждый день поступают новые сведения.

Майор говорил и смотрел на сидящую напротив женщину. Вымотанная, измученная, сапоги в грязи. Глаза лихорадочно блестят — не хотела ни есть, ни спать, пока не узнает, что сыном. Наверное, чувствует себя, как во сне.

Она еще не понимает, что здесь творится, куда она приехала. Вчера сюда, на базу, пришли несколько мирных жителей из русских. Кроме всего прочего, они рассказали об одном эпизоде этой войны. Группа солдат на двух бронетранспортерах попала в засаду. Бронетранспортеры подбили из гранатометов. Кто-то погиб в машинах, а семь человек взяли в плен. Все это происходило в одном из дворов пятиэтажек. Троих раненых пленных тут же положили на землю, облили бензином и подожгли. Когда пламя погасло, три тела стали маленькими, как тела младенцев. Остальных раздели догола, развесили за ноги на деревьях, отрезали уши и выкололи глаза. Висели три дня. Один местный не выдержал, пошел к боевикам, чтобы снять их и похоронить, — его застрелили.

Как этой женщине такое расскажешь?

— Вот что можно сделать, — решил майор. — Я вам пришлю лейтенанта Верникова из 1-й мотострелковой роты. Он был там, на вокзале, от начала до конца. Потом нервный срыв. Если его второпях спрашивать, навряд ли он что-то скажет. Я у него интересовался о танке капитана Грозова, он затруднился ответить. А так, зайдет к вам в гостиницу, посидите, поговорите, может, он что-то вспомнит. Пройдете, так сказать, путями сына. Договорились? Поверьте, от чистого сердца, очень хочу вам помочь. Главное — верить, что сын живой.

— Он живой. Я это знаю, — с неожиданным для майора спокойствием ответила Ольга и поднялась с топчана. — Спасибо вам большое.

* * *

В здании гостиницы горели лампочки, работали розетки. На подоконнике стояла начатая пачка чая, полбуханки хлеба и сахар в бумажном кульке. Кипятильник бурлил воду в стеклянной банке.

— Разрешите, — приоткрылась дверь, и в комнату зашел молодой лейтенант в новом бушлате защитного цвета. На его скуле темнела заживающая счесанная ссадина, лицо было серым от въевшейся грязи. Не снимая с плеча автомат, он огляделся, посмотрел на двухъярусные кровати, на Ольгу и остался стоять возле входа.

— Заходите, пожалуйста. Я как раз чай делаю. Чай будете? — не снимая пальто, так как отопление в здании отсутствовало, поднялась ему навстречу Ольга.

Лейтенант отрицательно покачал головой.

— Нет, спасибо. Замполит просил зайти. Сказал, что вы ищете сына. К сожалению, танкистов я почти не знал.

Ольга молча протянула ему фотографию Алексея. Лейтенант долго рассматривал снимок, затем покачал головой и вернул фото Ольге.

— Не знаю… Не уверен… Не помню я. Там очень много народа было. Кроме того, грязные все, одни глаза и зубы блестят. Простите, но…

Говорить больше было не о чем.

— Пожалуйста, подождите, — тихо произнесла Ольга. — Я же мать. Знаете, как страшно вот так давать смотреть фотографию ребенка? Ждать, что кто-нибудь скажет: «Видел его. Убит». Я приехала сюда с надеждой, я живу надеждой… Мой сын находился в танке вместе с командиром роты. Если не про Алешу, так про командира расскажите, про их танк. Прошу вас. — Лицо Ольги исказилось. — Умоляю вас! Расскажите. Вы же были там, вы можете подсказать мне, где искать…

Через несколько минут Ольга разливала настоявшийся в банке чай по кружкам. Лейтенант сидел с ней за столом, расстегнув бушлат, сняв шапку и подсумок, а автомат положив себе на колени. Было видно, что он ни на секунду не хочет расставаться с оружием. В окно можно было увидеть, как со взлетной полосы, чуть задрав хвосты, взлетают два вертолета.

— Мы вышли колонной 31 декабря. Колонна огромная. — Вначале голос лейтенанта звучал ровно, без эмоций. — Около восьми утра прошли мост через реку Нефтянка. А где-то в одиннадцать по радио пришел приказ входить в город.