Просмотренные до рассвета - akindofmagic

лучше он умрет, чем я буду знать, что он жив и не со мной! Пусть лучше он умрет!

— Ты не любишь его. Любовь ничего не просит для себя. Любовь не убивает…

— Тут в подвале уже заканчивается последний ритуал. Скоро ничего этого не будет. И тебя тоже не будет, — сказала Панси исчезая.

Империус вылетел из палочки и растворился в воздухе.

Гермиона попыталась аппарировать вслед за Панси, но у нее не получилось. Попыталась открыть дверь Аллохоморой, и снова ничего не вышло. Она была заперта с умирающим Драко, а где-то происходили игры со временем, на которые она не могла повлиять.

Глава 12

Гермиона видела его год назад. Он стоял у дверей министерства и курил, Драко Малфой — одноклассник, их с Гарри и Роном школьный враг и Пожиратель смерти.

Год назад он приснился ей в первый раз. Во сне они были женаты, и она его любила.

И все бы ничего, но просыпаясь по утрам, Гермиона забывала сон, а свои чувства забыть не могла.

Когда он только начал ей сниться, Гермиона не вспоминала сон. Но потом, когда Драко стал сниться ей снова и снова, она лежала утром в постели, перебирала в голове подробности сна, придумывала продолжение, пока ее фантазии не стали воплощаться в реальность. Пока ее не засосало так, что она стала задыхаться. И вот Малфой из неприятного одноклассника превратился в мужчину, от одной мысли о котором у нее дрожали колени и по телу шли мурашки.

А потом выяснилось, что ее сон был реальностью. Или реальность была сном? Что, в общем-то, уже неважно. Панси так сильно хотела поменять свою жизнь и жизнь Малфоя, что ей это почти удалось, пусть не без помощи других людей. Жаль, Панси не знает, что в той реальности будет не с ним, а с Тео.

Сейчас Драко лежал на кровати под заклятием медленной смерти, которое Панси послала в него. Вокруг него дрожала аура чужой ненависти, боли и несбывшихся надежд. Заклятие медленной смерти — мерзкая штука — сказанное от души убивает почти наверняка.

— Драко, — позвала Гермиона и приблизилась к нему.

Его состояние действовало и на нее. Гермиона сама будто находилась где-то в забытьи и медленно умирала. Связь между ними пульсировала, то прерываясь, то восстанавливаясь снова, в такт дыханию Драко.

В другой реальности Гермиона была колдомедиком, как и мечтала всегда, и с заклинанием медленной смерти работала не раз. И там она знала контрзаклинания, которые могли помочь, хоть и не спасти. Если Драко во время битвы с ней смог воспользоваться заклинаниями, которые в этой реальности не знал, то у нее тоже могло получиться сейчас.

Гермиона навела палочку на Драко с намерением произнести контрзаклинание. Она забыла о времени, настраиваясь на память о той, другой, жизни. Наконец, палочка откликнулась. Вырвался луч, наполняя Драко сияющим светом.

Гермиона вложила в контрзаклинание всю свою любовь, наверное, поэтому оно получилось сильнее, чем она ожидала. Драко, кажется, вздохнул. Или Гермиона просто слишком сильно этого хотела. Он не очнулся, но аура ненависти и разрушения вокруг него стала разреженной, не такой плотной. Гермиона, почувствовав внезапное облегчение, вздохнула сама. А на губах появилась улыбка. Она улыбалась непонятно чему. Возможно, тому что, хоть они и были заперты где-то в Ирландии, они все еще были живы. А раз так, то еще не все потеряно.

Ресницы Драко трепетали, как будто он спал и видел сон.

Интересно, в его сне была она? Впрочем, неважно. Главное, чтобы он очнулся, а там уже неважно, с кем он будет. Гермиона взяла его руку, холодную, чуть подрагивающую во сне.

— Нас скоро найдут, — сказала она. — Держись. Нас обязательно найдут.

Она поднесла его руку к губам и поцеловала.

— Мы никогда с тобой не разговаривали по душам. Между нами всегда стояло что-то. Сначала наше положение в обществе. Твой характер. И мой тоже, как ни крути… Вряд ли мы когда-нибудь смогли бы быть вместе, но раз уж так получилось… и мы теперь связаны… Я не знаю, какой ты человек. Я знаю тебя только в своем сне. А там тебе пришлось принимать другие решения, тренировать другие способности, общаться с другими людьми. Да и я там совсем другая. Здесь я ничего не боюсь потерять. Там я боялась потерять тебя. А когда чего-то сильно боишься, это обязательно случается, не так ли?

Гермиона положила голову ему на грудь.

— Знаешь, Драко, ты должен очнуться… Тебя ждет Астория. Тебя ждет мама. Они любят тебя. И если это имеет хоть какое-то значение… — Слезы текли ему на рубашку. — …я тоже тебя люблю.

По стенам прошла вибрация. Комната дрогнула. Ритуал, который проводили Пожиратели, наверное, уже закончился, а это значило, что скоро она окажется в темной комнате, где ее оставил Нотт. Гермиона обнаружила вдруг, что стоит в потоке времени.

Впереди сияло множество дорог, одни едва заметные — только возможности, и две очень яркие, которые почти сравнялись по насыщенности. Гермиона не понимала, зачем она тут, пока ей не пришло в голову заглянуть в поток, на котором она стояла сейчас.

Тут же все закружилось перед глазами, и она увидела себя, голова на груди Драко, и услышала собственный голос:

— …если это имеет хоть какое-то значение, я тоже тебя люблю.

Дверь комнаты распахнута, в дверях стоит Рон, и он тоже слышит ее слова. Его отталкивают Авроры, врываются в комнату. А Рон стоит, не двигаясь, и смотрит на нее с Малфоем.

Потом видит склонившихся над песком времени людей в масках Пожирателей и Гарри с аврорами. Она задается вопросом, как авроры оказались тут. И поток времени перебрасывает ее в будущее в Нору, где Гарри рассказывает, что они давно следили за Ноттом, рассказывает про то, что все это время держал связь с Малфоем, а потом тот внезапно исчез. К тому времени у них уже был приказ на обыск компании Нотта в Ирландии. И если бы Гермиона не исчезла на глазах у Рона, то авроры устроили бы облаву только наутро, а к тому времени ритуал бы уже завершился, и этого мира бы не было.

— Все сложилось наилучшим образом, — говорит Гарри. Но Гермиона понимает, что нет. Рон сидит на другом конце комнаты и не смотрит на нее.

«А как же Драко? Что с ним?» — спрашивает Гермиона.

В хранилище министерства на полках стоят ряды баночек с сердцем мантикоры. Видимо, никто не поддерживал чары в баночках, потому что только одно