Свет в конце Бродвея - Дарья Калинина

– А ну-ка перестань! – взмолился Василий Петрович.

Он вознамерился влепить Алене еще пощечину, но Инга повисла у него на руке.

– Не бей ее! Ты же видишь, она не в себе.

– Вижу! Поэтому и хочу, чтобы она пришла в себя.

– Пощечина ей не поможет.

Схватившись за голову, Василий Петрович взвыл:

– Надо же так меня опозорить! Никогда бы не подумал, что Алена способна на такую гадость!

– Она не виновата.

– При всех такое отчебучить! Инга, что с ней происходит? Ты ее лучшая подруга. Скажи мне, она сходит с ума?

Ваня стоял рядом и только сейчас подал голос:

– Василий Петрович, разрешите, я вызову врача?

– Что? Врача? Да, Ваня, давай врача. И тем в «Кассандру» позвони. Скажи, чтобы подготовили палату.

Услышав это, Инга насторожилась.

– Куда это ты собираешься отправить Алену? Что за «Кассандра»?

– Это такой пансионат.

Но прямодушный Ваня тут же сдал своего хозяина.

– Пансионат… как же! Самая настоящая психушка, только что с больными там по-человечески обращаются, голодом не морят и к кроватям не пристегивают. А так обычная психушка!

Инга ощутила себя так, словно она долго-долго куда-то падала, а потом наконец достигла дна и с размаху в него впечаталась. На какое-то мгновение у нее перехватило дыхание, отключился слух, речь и вроде бы даже зрение. А когда она наконец обрела возможность внятно изъясняться, то заорала во весь голос:

– Алена не сумасшедшая!

– Инга, помолчи! – раздраженно покачал головой Василий Петрович. – Ты давно не виделась с Аленой. Не знаешь, в каком кошмаре мы тут жили все последние месяцы. Мы с Ваней давно решили: еще один инцидент – и Алена должна будет лечиться.

И видя, что Инга собирается возразить, махнул на нее рукой:

– Не перебивай. Ты ничего не знаешь!

– Алена мне все рассказала! И она не сумасшедшая. Это ты во всем виноват!

– Я?

– Ты и эта твоя Марина!

– А Марина-то тут при чем? – разинул рот Василий Петрович.

– Это она подливает Алене какую-то ядовитую дрянь в настойки! Именно от этой дряни Алена и делается словно сумасшедшая!

Судя по лицу Василия Петровича, он ожидал услышать от Инги что угодно, но только не это.

– Подливает? Марина?

– Да, твоя драгоценная Марина травит твою жену! Выставляет ее сумасшедшей!

Василий Петрович смотрел на Ингу так, словно видел ее впервые в своей жизни.

– Мне кажется, тут не одна Алена спятила, – наконец произнес он, но голос его звучал уже гораздо тише и как-то даже бодрее. – И с чего же, позволь тебя спросить, у тебя появилась такая дикая версия?

– А с того… с того…

Инга задыхалась от сдерживаемого до сей поры возмущения. Ну она не Алена, ей терять нечего! И она выпалила прямо в лицо мужа своей подруги:

– А с того я так решила, что ты спишь с этой Мариной! Девка возомнила о себе слишком много и решила занять место твоей супруги. Вот!

Василий Петрович отшатнулся от Инги с таким видом, словно это она превратилась в опасную ядовитую кобру, которая собиралась напасть на него. Инга молча ждала, когда Василий Петрович что-нибудь возразит ей. Судя по тому, как ходили желваки у него на скулах, сказать он мог очень многое.

– Ну же! Говори!

Инга была в запале. Ей очень хотелось, чтобы Василий Петрович сказал хоть что-нибудь такое, что позволило бы ей вновь относиться к нему по-дружески. Но он произнести в свое оправдание ничего не успел, потому что в этот момент со второго этажа раздался ужасный крик. И все в доме, включая Ингу и даже саму Алену, уже потихоньку приходящую в себя, со страхом взглянули наверх, а затем кинулись бежать к лестнице.

Первым по лестнице помчался наверх Ваня. Он был у себя дома и собирался лично разобраться с шутником, вздумавшим беспокоить его гостей неуместными воплями. Василий Петрович побежал следом. Ну а Инга с Аленой заковыляли потихоньку. Безумие уже начало потихоньку отпускать Алену, она больше не делала попыток опуститься на пол и ползти на животе. Передвигалась, как и положено человеку, на двух задних конечностях. И хотя время от времени еще издавала слабое шипение, состояние ее уже заметно улучшилось.

Но расспрашивать Алену о том, что же с ней такое приключилось, зачем она вздумала валять дурака на глазах у всех, времени не было. Сверху раздался новый вопль, а следом за ним еще и еще один.

– Да что же там случилось?!

Кричал мужчина. И голос был похож на голос Виктора Андреевича.

– Помогите. Умоляю, кто-нибудь сюда! Скорей!

Ваня, который первым оказался в дверях спальни, недовольно воскликнул:

– Что у вас тут происходит?

– Помогите, – чуть не плакал Виктор Андреевич. – Маша… ей плохо!

На кровати поверх покрывала лежала бледная Мария Петровна. Лицо у нее и впрямь было искажено жуткой судорогой, застывшей и неподвижной. Взглянув на женщину, Инга и сама вскрикнула:

– Что с ней?

– Я не знаю. Она не дышит!

Ваня взволнованно шагнул вперед. Он просканировал взглядом тело бедной женщины, затем повернулся к Виктору Андреевичу и спросил:

– Вы в этом уверены?

– Черт подери, молодой человек, конечно, я уверен!

Однако Ваня не удовольствовался этим ответом. Подойдя к кровати, на которой было распростерто тело пострадавшей, он сам прикоснулся сначала к ее запястью, а затем, взяв с туалетной полочки зеркальце, приложил его к губам Марии Петровны и вгляделся в серебристую поверхность. Увы, зеркало даже с самого краешка и то не запотело.

Лицо Вани омрачилось еще больше.

– К сожалению, вы правы. Дыхание отсутствует. Впрочем, пульс и сердцебиение тоже не прощупываются.

– Сделайте что-нибудь! Почему у нее такое лицо? Тут есть врач?

– Боюсь, что врач здесь ничем уже не поможет, – произнес Ваня. – Он не нужен. Разве что для констатации свершившегося факта.

– Я вас не понимаю, молодой человек.

– Мужайтесь.

Ваня взглянул на Виктора Андреевича с сочувствием:

– Мужайтесь, ваша супруга скончалась. Назад к жизни ее не сможет вернуть ни один врач.

Услышав это, Инга прижала руки к груди и невольно воскликнула:

– О нет!

Ваня кинул в ее сторону удивленный взгляд. Инга смутилась своего возгласа и лишь сумела промямлить в оправдание:

– Это всегда так ужасно, когда умирает кто-то знакомый или близкий.