Ангелы спасения. Экстренная медицина - Пол Сьюард

Увеличение предстательной железы, как вы уже поняли, мешает не только моче выходить наружу, но и катетеру попадать внутрь. И тот мужчина не был исключением.

Как правило, с данной проблемой нетрудно справиться. Надо просто пошевелить пенисом в разных направлениях, придерживая его левой рукой, а правой продолжать проталкивать катетер. Однако, поскольку повсюду смазка, приходится следить за тем, чтобы ни пенис, ни катетер не выскользнули у вас из рук. (Признайтесь, многие сейчас нашли еще одну причину, по которой не хотели бы работать в медицине.)

И я следил – то есть стоял, склонившись и глубоко сосредоточившись на своей задаче, почему и не замечал, что мой «коматозный» пациент очнулся.

До тех пор пока краем глаза не увидел, как он садится.

Я был поражен. В карте про то, что он может сидеть, ничего не говорилось. Так что я просто стоял и таращился на него.

Мгновение он сидел, глядя мне прямо в глаза, но ничего не говорил. Потом – очень-очень медленно – поднял правую руку и – очень-очень медленно – широко размахнулся, а дальше – очень-очень медленно – кулаком ударил меня в лицо.

Мне не было больно. Удар больше походил на прикосновение бабочки, чем на хук правой.

Но я был потрясен. Старик, которого я воспринимал просто как механический объект, со всеми этими трубками и смазками, вдруг очнулся от забытья, сел и заехал мне в лицо.

Я не пошевелился. Он еще секунду посидел, все так же глядя на меня. Потом, не произнеся ни слова, снова закрыл глаза, откинулся на постели и застыл.

Я еще немного постоял, не зная, как реагировать. Потом, по-прежнему с его пенисом в одной руке и с катетером в другой, обернулся и взглянул на медсестру. Все это время она находилась у соседней кровати и все видела. Похоже, ей стоило немалых усилий не свалиться на пол от смеха.

Я спросил, не может ли она мне помочь; она подошла к кровати с другой стороны и придержала руки пациента, чтобы успокоить его и одновременно подстраховать меня. А потом убежала на пост – по всей видимости, чтобы быстрей рассказать остальным о попытке нападения.

Когда я рассказываю эту историю, в ответ обычно слышу смех и сам тоже смеюсь. Но теперь я думаю о том старике совсем по-другому, нежели при нашей первой встрече: не как об истощенном, слабом, умирающем, а как о мужчине, который когда-то тоже был молодым.

Да, он был молод. Наверняка влюблялся. Возможно, у него были дети, и он подбрасывал их вверх и ловил, а они хохотали. Возможно, он много работал. Возможно, жил среди людей, которые любили его и которых он любил.

Пускай все это осталось в прошлом, но человек, которым он был когда-то, все еще находился здесь, в этом теле и в этом мозгу, хоть они и начали отказывать. Но и их хватило, чтобы разозлиться на какого-то странного незнакомца, который без предупреждения схватил его за интимные части, да еще и причинил боль – по каким-то непонятным соображениям. Вот он и ответил так же, как отвечал в молодости – кулаком в лицо.

В тот момент для меня он перестал быть стариком в забытьи, а превратился в человеческое существо, которым никогда не переставал быть.

Часы показывали четверть седьмого вечера.

Моя смена заканчивалась в семь. Я закончил с приемом и выпиской пациентов, поступивших в тот день, и, честно говоря, не хотел, чтобы в оставшееся время привезли кого-то еще. Одна из сестер попросила помочь ей довезти каталку с больным из рентгеновского кабинета; когда мы проезжали мимо поста, я бросил взгляд на часы и понял, что, как ни удивительно, уйду домой вовремя. Ровно в семь я со всеми распрощаюсь и закрою за собой дверь. Я и не помнил, когда такое случалось в последний раз.

В целом я считаю себя человеком, любящим свою работу и в меру эгоистичным – не больше других. Однако смена длилась двадцать часов, и, должен признаться, мысль о том, что через пятнадцать минут я выйду из отделения скорой помощи и окажусь в теплых летних сумерках Джорджии, на пути домой, грела мне душу.

Но очень недолго.

Мы проехали пост и двинулись по коридору, тянувшемуся вдоль всего отделения, от наружных дверей к входу непосредственно в больницу. И в этот момент наружные двери внезапно распахнулись и двое фельдшеров скорой помощи завезли в них каталку. Они бежали прямо на нас; один из фельдшеров закричал еще издалека: «В машине она разговаривала, но теперь замолчала. И у нее сыпь». Я обернулся на голос.

Спинка каталки была приподнята, и на ней сидела молодая девушка, почти целиком накрытая одеялом. Бледная и явно серьезно больная, она оглядывалась по сторонам с растерянным выражением, словно ничего вокруг не узнавала. По мере приближения я смог разглядеть ее лицо и одну руку, лежащую поверх одеяла: на них проступала ярко-красная сыпь, как при кори, но более крупная и редкая.

В тот момент у меня в мозгу одновременно вспыхнуло несколько мыслей, в равной мере неумолимых.

Первая: Господи Боже мой!

Вторая: Надо немедленно начинать терапию.

Третья: Хотя, похоже, уже поздно. К завтрашнему дню она, скорее всего, умрет.

И последняя: Судя по всему, домой я вовремя не попадаю.

А я-то думал, что не такой уж я и эгоист…

Напротив нас, на другой стороне коридора, был свободный бокс. Одна из сестер – уже не помню, кто – показала фельдшерам, куда завезти каталку. Точно так же я не запомнил, как схватил маску и нацепил ее на лицо, как надел халат и перчатки, но наверняка все это было сделано. Мое следующее воспоминание: я стою возле каталки и начинаю обследование, а две сестры спешно ставят катетер для капельницы и берут анализ крови.

Комментарий касательно обследования пациентов:

Опрос и физический осмотр – это кровь и плоть медицины. С их помощью врач составляет представление о пациенте. Опрос – когда мы задаем вопросы; осмотр – когда смотрим, щупаем и выслушиваем звуки, которые производит организм в процессе работы. Обе процедуры достаточно просты, чтобы любой врач мог их выполнять и передавать полученные сведения остальным, и достаточно гибки, чтобы охватывать практически любые проблемы, вне зависимости от степени тяжести.

Соответственно, смотря по ситуации, обследование может занимать и длительное время, иногда до часа на одного пациента, если речь идет о частной практике, и не более пары минут при повторном посещении по уже известному заболеванию. Общая канва та же – все зависит от обстоятельств.

Мой первый опрос и осмотр пациентки длились не больше тридцати секунд.

Сначала я спросил фельдшера, что известно ему. Он сообщил, что их вызывали к ней на дом примерно сорок пять минут назад, сообщив, что у нее жар, и она странно себя ведет. Ее мать сказала, что накануне у девушки заболело горло; ее уложили в постель и дали Тайленол. Но потом температура перевалила за сорок, а дочь перестала понимать, что происходит вокруг. Еще она жаловалась на головную боль. При осмотре она реагировала, но не всегда адекватно, и выглядела сильно больной, поэтому ее погрузили в скорую помощь и постарались как можно быстрей доставить к нам.