Ангелы спасения. Экстренная медицина - Пол Сьюард

– Нет, – ответила она. – Я понимала, что с ним что-то серьезное. Я боялась потому, что не знала, к кому он попадет.

Мне повезло. Тем не менее я осознаю, что когда-то в будущем мне предстоит визит в скорую, который закончится не так благополучно. Однако я уверен: когда это случится, даже если я не буду знать тех врачей, меня будут окружать знающие и заботливые люди. И вас – поверьте мне – тоже.

Во-первых, я хочу поблагодарить моих друзей – просто за то, что они мои друзья. Не буду перечислять всех по отдельности: вы знаете, о ком я говорю, знаете, сколько мы уже дружим и как я признателен за то, что вы есть в моей жизни. Если писать поименно, кого-нибудь обязательно забудешь, а это отрицательно скажется на моей главной идее: вы и моя семья – основа моей жизни, на которую я опираюсь во всем, что делаю, и я вам бесконечно благодарен.

Однако, что касается этой книги, я все-таки упомяну несколько имен. Должен начать с Шерон Кармак: она ведет онлайн-курс по написанию публицистической литературы в Университете Южного Нью-Гемпшира, который я прошел несколько лет назад. (Глава «Ножницы» была написана в качестве домашней работы на этом курсе.) Она многому меня научила в писательстве, а главное, внушила веру в то, что я действительно могу писать.

Есть еще три человека, которые, являясь моими друзьями, оказали мне важную услугу и не только прочли всю книгу, но также детально сообщили, что, по их мнению, получилось удачно или неудачно – ой, кстати, ты забыл запятую на странице 129. Двое из них – Майк и Люси Харрисон, и каждый отозвался о ней индивидуально, хотя они вместе уже полвека и могли облегчить себе задачу, объединившись. Том Джексон также прокомментировал ее, и, мало того, невзначай упомянул, что в прошлой жизни работал менеджером в издательстве. Поэтому, чтобы я не слишком пугался и не унывал, он заранее рассказал мне весь процесс превращения набора символов на экране в Самую Настоящую Книгу.

И это приводит нас к «Катапульте». Все в «Катапульте» были очаровательны. Но кое-кого я хочу упомянуть отдельно.

Мегха Махумдар стала моим главным проводником через тернии, о которых предупреждал Том. Совершив хирургическую операцию над моей изысканной прозой, она – к моему вящему изумлению – сделала ее куда лучше. Более того, когда я начинал мрачнеть и противиться тому или другому изменению, она проявляла чудеса терпения. И даже пару раз позволила мне взять верх. Чего еще желать начинающему автору?

Далее Джейн Элиас, как старший сержант, инспектирующий казармы, получила в свои нежные ручки кажущиеся безупречными страницы, а вернула их полностью исчерканными пометками, которые указывали на неверно расставленные запятые, заглавные буквы вместо строчных, грамматические ошибки и тому подобное. Однако, в отличие от сержанта, свои требования она выражала в самой деликатной форме.

Наконец, по мере приближения даты выхода книги мне представилась возможность оценить работу людей, которые в книжном бизнесе ближе всего к покупателю – то есть с теми, благодаря кому вы – или человек, который доверяет вам достаточно, чтобы одалживать книги почитать, – действительно купили эту книгу. В их числе Эрин Котки и Дженн Абель Ковиц, которые объяснили вам, почему книга вам понравится; а также Ван-Мин Чанг, выпускающий редактор, который лишний раз убедился, что в книге говорится именно о том, о чем планировалось, и именно тем языком, который для этого подходит.

Так что, мисс Страхан, по этой и многим другим причинам, следующий кофе за мой счет.

Но я никогда не нашел бы Мегху и вообще «Катапульту», если бы не Венди Левинсон из агентства Харви Клингер. Судя по моим записям, она была двадцать шестым агентом, которому я отослал рукопись. Но она, похоже, единственная, все-таки прочла ее, оценила и, что особенно удивительно, поняла, что я пытался сказать. Далее она заставила меня выбросить из рукописи все лишнее – чтобы издатель понял меня тоже. Теперь, практически постоянно, она руководит моим плаванием по волнам книжного бизнеса. (Кстати, в колледже она тоже каталась на лыжах и до сих пор любит прыжки с трамплина. Меня это прямо-таки поражает.)

Ну а в первую очередь я благодарен своей семье. Правда, границы между семейным и дружеским кругом у нас довольно размытые. Но все равно, несколько людей я хотел бы упомянуть особо. Мою мать, отца и отчима: вы давно отправились в лучший мир, но я все равно признателен вам за все, что вы мне дали – возможно, вы меня сейчас слышите. Моего брата Боуэна: спасибо за поддержку и за то, что был мне братом, хотя мог бы так и остаться сводной родней – как это предполагалось изначально. Моему племяннику Джиму и всему семейству Эглен-Грен: благодарю за то, что создали такую обстановку, вступая в которую я всякий раз ощущаю себя как дома. Кузину Никки: спасибо за то, что регулярно заезжаешь и приносишь лучик счастья в нашу жизнь. Моего сына Ника: я благодарен за твой энтузиазм – и за то, что ты никогда не сдаешься.

А теперь Линда…

Линда, я, конечно, благодарен, что ты прочла мою книгу. Благодарен, что ты говорила, что она хороша там, где она действительно хороша, и плоха там, где и правда плоха. Но все это мелочи по сравнению с пятьюдесятью годами, которые ты уживаешься со мной. Ты – все дыхание, улыбки и слезы моей жизни – и все прочие вещи, о которых еще писала мисс Браунинг. Не могу себе представить, как прожил бы эти годы без тебя.