P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

в домик и захлопывает за собой дверь.

— Ты не любишь гостиницы, — спокойно произносит он.

Эта фраза, сказанная почти шёпотом, эхом зависает в воздухе между нами. Напоминая о той ночи.

О ночи, о которой мы никогда, ни за что не заговорим.

Мы оба были пьяны в стельку. Он не должен был ничего помнить. Ни моих жалоб на гостиницы. И уж точно не того, как я поцеловала его в сладкие, липкие от конфет губы.

Мой желудок скручивает судорогой, и я понимаю, что нарушу свою молчаливую клятву в течение ближайшей минуты.

Я бросаюсь в ванную, захлопываю за собой дверь, поворачиваю замок и с облегчением замечаю на полке баллон освежителя воздуха, а в стене — маленькое окошко, которое легко открывается.

Через несколько минут я выхожу, делая вид, что ничего странного в том, что я включала душ, но при этом у меня абсолютно сухие волосы, нет.

— Ну, пошли, — бросаю я, проходя мимо Дома, который лениво облокотился на кухонный стол.

— Не сейчас. У нас бронь.

Я замираю.

— Какая ещё бронь? Как она у нас может быть? Джош ведь не знал, когда мы куда поедем.

— Я сделал её сам.

В ярости моя кровь то ли стынет в жилах, то ли закипает, не могу понять.

— Ты открыл письмо без меня?!

Дом смотрит на меня так, будто я заговорила на иностранном языке.

— Конечно, нет. Я нашёл координаты. Когда выяснил, что это за место, зашёл на сайт и увидел, что там нужна бронь. Это Каньон Дисмалс. Туда надо идти ночью. Я подумал, сначала поужинаем, потом пойдём.

Я сглатываю злость и временно откладываю план по наполнению его носков пеной для бритья.

— Ладно. Поужинаем. Но только потому, что ты становишься невыносимым, когда я голодная. И ещё хуже — когда сам голоден.

Дом хмурится.

— Это ещё что значит?

Я закатываю глаза.

— Не прикидывайся. Ты становишься просто ужасным, когда голоден. Почему, как ты думаешь, Джош, близнецы, и Розалин, и я всегда носили с собой для тебя перекусы?

Теперь он сам закатывает глаза.

— Забрасывание меня пакетами крекерами с сыром с криком “Прекрати быть Домом-Засранцем” не особо похоже на заботу.

Я пожимаю плечами.

— Ты тайно обожаешь крекеры с сыром. И всегда их ел.

Он что-то бормочет себе под нос. Наверняка что-то неприличное, что я расцениваю как успех.

— Ну вот, — я довольно ухмыляюсь. — Ты уже злишься. Время ужина.

Я прохожу мимо него и выхожу за дверь, с облегчением вдыхая прохладный вечерний воздух, в котором нет ни намёка на запах его кедрового одеколона.

Мы едем по отдельности — идея сидеть в одной машине кажется мне невыносимой.

В ближайшей закусочной мы садимся за столик, и я извлекаю Джоша из сумки, ставлю его перед собой. Дом смотрит то на контейнер с прахом, то на меня.

— Он будет есть с нами?

— Тебя это не устраивает?

Дом открывает рот, чтобы ответить, но я поднимаю палец, перебивая его.

— Что, Джош? — наклоняю голову, будто прислушиваясь. — Ты считаешь, что Доминик Перри должен держать своё мнение при себе? Отличная мысль. Полностью с тобой согласна.

Дом хмурится.

— Ой, извини. — Я наклоняюсь ещё ближе, прижимая ухо к герметичной крышке. — Не мог бы ты повторить? Мне трудно тебя расслышать из-за пульсирующей вены на лбу Доминика.

Я едва сдерживаю улыбку, когда Дом гладит пальцами висок.

— Ага, ты говоришь, что Дом, наверное, постоянно покупает себе слишком маленькое бельё, поэтому у него такой вечно страдальческий вид? Ну, не знаю, но звучит правдоподобно.

Дом прекращает массировать виски, опускает руку на стол и начинает выстукивать раздражающий ритм.

— Это теперь будет у тебя в привычке? — сухо спрашивает он.

Говорить с братом и делать вид, что он отвечает? Вполне возможно. Последние месяцы я всё чаще разговариваю с Джошем, когда остаюсь одна у себя в квартире. Почему — не знаю. Флоренс не прививала нам с Джошем никакой религии, а я сама никогда особенно не верила в загробную жизнь. Призраки кажутся мне занятной темой, но сказать, что я верю в них, тоже не могу.

И всё же что-то в разговорах с братом — точнее, в том, что я на него вымещаюсь — работает для меня. Это не делает меня счастливой.

Но хотя бы на мгновение отвлекает от мысли, что его больше нет. В тот короткий момент, прежде чем я получу ответ, я могу представить, что он всё-таки прозвучит.

Может, это мой способ справляться с потерей. А может, я просто схожу с ума, потому что не могу заплакать и не умею правильно горевать.

Чтобы не отвечать Дому, я с треском раскрываю меню и прячу за ним лицо.

Мы едим молча, без новых оскорблений — вероятно, потому что вообще не разговариваем. Несколько раз Дом будто собирается что-то сказать, и каждый раз я напрягаюсь, ожидая, что он заговорит о том, как я набросилась на него в пьяном угаре после нашей первой поездки с развеиванием праха. Но он всякий раз молча возвращается к еде.

Когда приносят счёт, я настаиваю на раздельном, я нарушаю тишину.

— Когда у нас бронь? Мы можем уже поехать?

— Да, — вздыхает Дом. — Можем.

Мы едем по извилистым просёлочным дорогам, пока наконец не видим массивный каменный указатель с названием Каньон Дисмалс. Я следую за Домом на парковку — ничто в этом месте не объясняет, зачем нужна была бронь.

— И что теперь? — спрашиваю я, выходя из машины.

Дом кивает в сторону таблички с направлением к регистрации. Стиснув зубы, я следую за ним вниз по склону, пока мы не оказываемся у небольшой уличной зоны отдыха и сувенирного магазинчика.

— Мы на ночной тур, — говорит Дом женщине за стойкой. — Доминик Перри и Мэделин Сандерсон.

У меня мгновенно сводит плечи от звука моего полного имени в его устах. Меня называют Мэделин только мама, Флоренс и сотрудники паспортного контроля. И даже несмотря на то, что Дом сейчас у меня в чёрном списке, я не хочу, чтобы и он начинал эту дурацкую «Мэделин».

Женщина проверяет список, затем велит нам ждать в магазине или на улице, пока не начнётся экскурсия, что бы это ни было.

Не сговариваясь, мы выходим наружу, где хоть немного больше личного пространства.

Вечер прохладный, я прижимаю урну с прахом Джоша к груди и злобно смотрю в сторону, откуда доносится звук падающей воды. Смотреть — потому что из-за сгущающихся сумерек дальше этого деревянного настила ничего не разобрать.

— Не понимаю, зачем нам нужно было бронировать ночную