Король пиратов - Роберт Энтони Сальваторе

Но в этот вечер его слова трудно было не принять всерьез, поскольку рядом с лордом Брамблеберри стоял капитан «Морской феи» Дюдермонт, хорошо известный и весьма популярный в Глубоководье человек. Если Дюдермонт примет участие в затее Брамблеберри, их плавание не будет легкой прогулкой. Истинные герои при виде знаменитого капитана обменялись одобрительными кивками, но молча, поскольку не желали, чтобы по залу распространялись взволнованные перешептывания и сплетни.

Дюдермонт и Робийард, прогуливаясь по залу, прислушивались ко всем разговорам, и маг даже прочел заклинание для усиления слуха, чтобы уловить мельчайшие подробности обсуждения.

— Вино и богатство его уже не удовлетворяют, — шепотом поведала одна из придворных дам.

Она остановилась в углу зала, рядом с уставленным бокалами столиком, и, вероятно от волнения, опустошала их один за другим.

— Он прибавит звание героя к своему титулу или ляжет в холодную землю, если попытка будет неудачной, — сказала ее подруга с прической, возвышавшейся на целый фут над ее головой.

— Испачкать такую чудесную кожу в лапах какого-нибудь огра!.. — воскликнула третья собеседница.

— Или запятнать кровью при ударе пиратской сабли, — вздохнула четвертая. Как жалко…

Они одновременно прекратили свою болтовню, и все взгляды обратились на лорда Брамблеберри, который вышел на танцевальную площадку и ловко завертел в танце какую-то юную особу. Все четверо так же одновременно вздохнули, и первая из дам снова заговорила:

— Надо, чтобы кто-то из старших и более рассудительных лордов остановил его. Жаль терять такого кавалера!

— Какая утрата!

— Молодой глупец!

— Если ему не хватает физических нагрузок… — похотливо улыбаясь, протянула последняя, и все четверо продолжили свое смешное щебетание.

* * *

Чародей решил, что они уже достаточно наслушались болтовни, и взмахнул рукой, рассеивая двеомер усиленного слуха.

— Их отношение мешает серьезно воспринимать начинания молодого лорда, — сказал Робийард, обернувшись к Дюдермонту,

— И наводит на мысль, что пустоты их мыслей недостаточно, чтобы его поддержать, — откликнулся капитан. — Одно совершенно очевидно: чтобы получить приглашение в их спальни, ему не требуется никаких дополнительных лавров. И это прекрасно, поскольку я не знаю ничего более опасного, чем желание прослыть героем ради благосклонности какой-нибудь дамы.

Робийард, прищурившись, взглянул на своего спутника:

— Эти слова напомнили мне одного молодого человека, которого я встретил в Лускане много лет назад, когда мир был гораздо спокойнее, а моя жизнь текла по заведенному распорядку.

— Скучно и однообразно, — без колебаний поддакнул Дюдермонт. — Ты так хорошо запомнил эту встречу, потому что, несмотря на все твое упрямство, молодой человек доставил тебе немало радости.

— Или я просто пожалел юного глупца.

Дюдермонт добродушно усмехнулся и поднял бокал, и Робийард чокнулся с ним, присоединившись к невысказанному тосту.

* * *

На следующее утро четыре корабля без всякой шумихи вышли из порта Глубоководья и направились в открытое море. Их отплытие не сопровождалось ни фанфарами, ни приветственными криками толпы провожающих, и даже служба портового священника, призванная обеспечить попутный ветер и уберечь от штормов, прошла тихо, на борту каждого из кораблей, а не в общей мессе для моряков и рабочих дока.

Робийард и Дюдермонт с палубы «Морской феи» оценивали Дисциплину и сноровку — вернее, отсутствие таковых — на трех судах Брамблеберри, пытавшихся держать строй при выходе из гавани. В какой-то момент все они чуть не столкнулись, и на флагмане Брамблеберри, бывшей «Причуде Квелча», к названию которой добавилось еще одно слово — «Справедливость», матросы запутались в такелаже. Брамблеберри сначала хотел полностью переименовать судно, но Дюдермонт его отговорил: такой поступок мог отпугнуть удачу.

— Держись позади остальных на приличной дистанции, — приказал Дюдермонт своему рулевому. — И с левого борта. Поближе к глубокой воде.

— Боишься, что они и нас заденут? — язвительно усмехнулся Робийард.

— Это воины, а не моряки, — ответил Дюдермонт.

— Если они сражаются так же, как управляют кораблем, их можно считать личами, — сказал Робийард и, прислонившись к поручням, уставился на море. — А может, так оно и будет, — добавил он достаточно громко, чтобы услышал Дюдермонт.

— Эта экспедиция тебя тревожит, — заметил капитан. — Больше, чем обычно. Ты так сильно боишься Арклема Грита и своих бывших коллег?

Робийард пожал плечами и довольно долго молчал, но затем все же ответил:

— Вероятно, меня беспокоит отсутствие Арклема Грита.

— Как это? Мы теперь знаем то, о чем уже давно подозревали. Я не сомневаюсь, что жителям Побережья Мечей без их предательской деятельности станет намного легче.

— Жизнь не так проста, какой иногда кажется.

— Я снова спрашиваю: как это?

Робийард молча пожал плечами.

— Или дело в том, что тебя все еще влечет к твоим бывшим собратьям?

Робийард развернулся, чтобы посмотреть капитану в лицо.

— Он… странное существо… Лич… Омерзительное создание.

— Но его могущество тебя пугает.

— К такому противнику надо отнестись со всей серьезностью, так же как и к его приспешникам, — пояснил маг, — Но я вижу, что наш юный Брамблеберри набрал внушительную флотилию, и, в конце концов, я по прежнему рядом с тобой.

— И что же? Что ты имел ввиду говоря, что тебя пугает отсутствие Грита? Что тебе известно, мой друг?

— Мне известно, Арклем Грит является абсолютным правителем Лускана. И он установил свои правила и границы.

— Да, и распространил их даже на пиратов, беспрепятственно совершающих набеги на Побережье Мечей.

— Не так уж беспрепятственно, — поправил его Робийард. — Нужно ли тебе напоминать, что все пятеро верховных капитанов, которые считаются правителями Лускана, когда-то тоже соблюдали эти границы и правила?

— А как мы объясним несчастным жертвам, добропорядочным гражданам, потерявшим в схватке с пиратами своих близких, что морские разбойники действовали согласно установленным правилам? — спросил Дюдермонт. — Можно ли и дальше терпеть эту несправедливость и жестокость из-за страха перед неизвестным будущим?

— Жизнь не так проста, какой кажется, — повторил Робийард. — Главная Башня, Гильдия Чародеев, может, и не самые справедливые правители Лускана, но мы видим результат их правления — мир и спокойствие хотя бы в городе, если уж не в окружающих его морях. А ты уверен, что без них жизнь в Лускане станет лучше?