Девятый час - Элис Макдермот

– По утрам сестры благодаря нам выходят в мир безупречными, верно? Чистая ткань, чтобы наложить ее на страдающий мир.

Стоя по другую сторону гладильной доски, Салли тихонько откликнулась:

– Верно.

Они молча трудились вдвоем, сдвигали скатерть по доске, аккуратно складывали, сестра с нажимом проводила горячим утюгом по каждому свернутому шву. Наконец, когда с глажкой было покончено, сестра сказала:

– Есть для тебя одно имя.

Она пристроила еще теплую скатерть на руку Салли, чтобы та отнесла ее в столовую наверх и убрала в нижний ящик комода.

– Непорочная Дева Мария. Мария Иммакулата, – продолжила она, чуть запыхавшись от работы. – Чудесное имя для женщины. Великое имя для монахини.

Были конгрегации Малые сестры бедняков, Малые сестры Успения, Сестры призрения бедняков, конгрегации Младенца Иисуса, Сестры бедняков святого Франциска, Сестры-доминиканки бедняков Непорочного Зачатия, Нищие кларитинки, Малое общество Марии. Были Сестры провидения Божьего, Сестры пресвятого Сердца Иисуса. И был их собственный орден – Малые сестры бедняков конгрегации Марии пред крестом, «Stabat Mater»[12].

Но еще были конгрегации Дщери мудрости, Дщери милосердия, Сестры благотворительности, Сестры-бенедиктинки, Сестры святого Иосифа, Сестры воздаяния конгрегации Марии. Были Серые монахини пресвятого Сердца Иисуса. Монахини Благой Вести. Сестры-визитантки. Девы Святого Дитя. Сестры-служанки Святого Духа.

Сестра Юджиния восхищалась сестрами милосердия. Основательница их ордена («Как и нашего собственного», – сказала она Энни, словно апеллировала к ее национальной гордости) была ирландкой, дочерью богатых родителей, призванной Богом служить больным беднякам сначала в Дублине, потом по всей Ирландии, Англии и Америке.

– Замечательный орден, – говорила сестра Юджиния. Она перечисляла названия больниц и школ, которые были под его началом, не забыла и про санаторий на севере штата, где исцелилась сестра Иллюмината.

Сестра Иосиф-Мария, ведавшая небольшой монастырской библиотекой, упоминала про Бесплатный приют для неизлечимых больных раком святой Розы, который находился прямо через реку и которым руководили сестры-доминиканки святой Розы Лимской. Их основательница была дочерью Натаниэля Готорна, с гордостью поведала сестра Иосиф-Мария. Сам он был, конечно, не католической веры, объяснила она Энни, но все равно великий писатель.

А как замечательно трудятся на благо прокаженных сестры святого Франциска Сиракузского на Гавайях! Сестра Димфна развернула на коленях альбом с вдохновляющими вырезками из газет. Энни показали аккуратно сложенную вырезку о святой матери Марианне Коуп. Большая часть статьи была посвящена отцу Дамиану де Вестеру, священнику, трудившемуся среди прокаженных, который призвал сестер в колонию Молокаи, но сестра Димфна подчеркнула черными чернилами каждое доброе слово о монахине. К статье прилагалась фотография молодой девушки, больной проказой: у нее было чудовищно обезображенное лицо, но одета она была в элегантные жакет и юбку, совсем как с Пятой авеню. Все дело рук матери Марианны, говорилось в статье. По словам автора, монахиня знала толк в моде.

Неужто Энни не гордилась бы, если бы ее собственное дитя несло красоту страждущим душам?

Среди сестер монастыря возникло мнение (возможно, потому, что они видели, как девочка помогает сестре Иллюминате подниматься и спускаться по лестнице в подвал), что Салли сумеет ухаживать за стариками. Монахини из французской конгрегации Малые сестры больных бедняков (орден, в который некогда намеревалась вступить сестра Жанна) творили истинные чудеса на этом поприще. А Сестры призрения держали приют для престарелой прислуги, главным образом иммигрантов, мужчин и женщин, которые по возрасту уже не могли работать и лишились поддержки своих нанимателей – верные слуги не знающих верности титанов города. Разве Салли не сумела бы там отличиться?

Или ухаживала бы за нуждающимися вдовами. Тут упоминали кармелиток. У них был собственный приют на Стейтен-Айленде.

Можно было рассмотреть и миссионерские ордена: Сестры зарубежной миссии святого Доминика, Сестры-миссионерки непорочного Сердца Марии, Сестры-миссонерки Девы Марии-Победительницы, Сестры-миссионерки Пресвятой Крови. Существовали еще сестры милосердия, которые как будто были повсюду и делали вообще все. Были и миссионерские, и учительствующие ордена. Были ордена, устав которых предписывал полное затворничество и аскетичное созерцание, хотя монахини в монастыре считали, что такая жизнь не подойдет Салли, – они же сами подмечали, как она по сей день елозит в часовне и играет с прядями волос на воскресной мессе. Ведь даже сейчас, несмотря на призвание девочки, матери приходится шикать на нее, когда ее заливистый смех доносится из подвала.

Значит, какой-нибудь орден вроде их собственного. Орден, который даст возможность не затвориться в четырех стенах, а работать среди бедных. Салли – сама непосредственная, как ребенок, – могла бы заботиться о сиротках. Сестры милосердия держали Приют для подкидышей на Манхэттене. («Надо же, какие они занятые, а?» – бросила как-то Энни миссис Тирни.) Учитывая юность, невинность и искорку шаловливости, Салли, возможно, сумеет, став сестрой, подать вдохновляющий пример падшим женщина. У Сестер доброго Пастыря есть для них приют.

– Отдать ее к проституткам! – сетовала Энни, обращаясь к миссис Тирни. – Послать ее в Китай или в Африку. Или на Гавайи к прокаженным. Вот какие у них мысли! Отправить ее работать в приют после того, как я все сделала, лишь бы она туда не попала.

Когда учеба Салли в средней школе почти подошла к концу, сестра Люси, обратив на девочку взгляд желтых глаз, сказала Энни:

– Пусть походит со мной неделю. Пусть получит представление о нашем труде.

Тем ранним июньским утром мать и дочь вошли в монастырь не через черный ход, а через парадную дверь. С минуту они подождали, чувствуя себя посетителями в тихой прихожей, потом по коридору к ним выплыла из кухни сестра Люси. На ней уже была ее черная накидка, она держала черный саквояж. Внезапно в руках у нее появился белый плат послушницы.

– Надень вот это, – велела она. – Не годится выглядеть туристкой. – И она кисло улыбнулась собственной шутке. – Пойдем со мной, – приказала она.

Энни помогла дочери закрепить плат и поцеловала ее поверх него в макушку, отсылая за монахиней. Мелкими торопливыми шажками Салли поспешила за сестрой Люси, точно длинная юбка сковывала ей лодыжки, – это ничуть не напоминало ее обычную походку. «Интересно, – подумала ее мать, – а какой из сестер она подражает теперь?» Она повернулась. В прихожей, у двери в подвал, стояла, опираясь на палку, сестра Иллюмината.