Девятый час - Элис Макдермот

– Боевое крещение, – только и сказала старая монахиня.

Спеша за сестрой Люси, Салли раз, другой, третий коснулась нового плата. На улице она украдкой поворачивала голову, стараясь уловить свое отражение в витринах магазинов – в утреннем свете оно выглядело словно размытым. Поднимавшееся солнце светило так ярко, что она едва различала свое лицо. Дома девочка надела самое простенькое платье и скромные школьные ботинки, но ей хотелось увидеть себя с платом на голове. Хотелось изучить преображение. На углу она осмотрелась по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого, кого-то, кто засвидетельствовал бы, кем она стала.

– Перестань глазеть по сторонам, – одернула сестра Люси, когда свет светофора переменился, и она ринулась вперед. Склонив голову, Салли двинулась следом.

Они направлялись в серый четырехэтажный жилой дом. Кирпичные ступени крыльца там выщербились от времени, трещины в стеклянной вставке парадной двери были залеплены полосами коричневой бумаги. Сама дверь была открыта. В вестибюле стояла грязная детская коляска с насквозь проржавевшими рессорами. Поверх бортиков лежал кусок фанеры. Пахло кошками и сырой штукатуркой. Сестра Люси поднялась по голой, без дорожки, лестнице, Салли – следом.

Ключ от квартиры свисал со связки, закрепленной на опояске монахини и спрятанной глубоко в кармане одеяния. Она довольно долго возилась, пока нашла подходящий, и открыла дверь в скудно обставленную чистенькую комнату: два мягких стула, стол. Сквозь задернутые шторы сочился желтоватый свет. Сестра Люси крутанулась, снимая накидку, положила ее на стул и окликнула:

– Доброе утро, миссис Костелло!

– Доброе утро, сестра, – донесся из соседней комнаты слабый голос. – Я проснулась.

Монахиня повязала передник, который достала из сумки у себя на поясе. Проходя через гостиную, она закатала рукава, и Салли потянулась за ней следом в крошечную спальню: тут оказалось еще темнее – задернуты не только занавески, но и тяжелые шторы. Чувствовалась вонь камфары. Женщина в постели слабо пошевелилась. Салли передернуло, едва она увидела, что под покрывалом одна нога обрывается ниже колена.

– Я всегда знаю, когда вы не спите, миссис Костелло, – заметила сестра Люси. – Я не окликала бы вас, если бы вы еще спали.

Женщина силилась приподняться на локтях. Ее длинные волосы были заплетены в неряшливую, неровную косу, лишенное бровей лицо, мятое от сна, было маленьким, в форме сердечка, в тоненьких морщинках.

– Я знаю, что вы всегда знаете. – Голос у нее был высокий, детский и по-детски разобиженный. – Но я не знаю, как вам удается всегда знать. Кто это?

Салли улыбнулась улыбкой сестры Жанны, но это не смилостивило миссис Костелло. На ее бледном лице отразилось презрение.

– Почему ко мне в комнату вечно приходит еще кто-то? – вопросила она, выпятив нижнюю губу. – Вас и одной тут довольно.

Сестра Люси не ответила, она занималась делом: резким движением распахнула занавески, потом тяжелые шторы, затем из угла комнаты подкатила к кровати инвалидное кресло.

– Вам хорошо спалось? – спросила она.

– Нет. – Женщина все еще неприязненно смотрела на Салли. – Наоборот. Ужасные боли в животе, ни на минуту глаз не сомкнула.

– Значит, вы не спали, когда мистер Костелло уходил, – сказала сестра Люси.

– О боже, нет! – раздраженно отозвалась миссис Костелло, дергая на себя покрывало, как раз когда сестра Люси собралась его откинуть. Последовало нечто похожее на перетягивание каната. Верх одержала сестра Люси. Голос женщины стал пронзительным: – Вы хотя бы знаете, во сколько мой муж выходит из дома, сестра? Кто вообще бодрствует в такой час?

Сестра Люси осторожно высвободила из хватки миссис Костелло край покрывала. Аккуратно отвернула одеяла. Длинная ночная рубашка женщины задралась выше колен. Ноги у нее были белые как мел, их покрывали тоненькие светлые волоски. И неповрежденная нога, и культя казались одинаково безжизненными. Женщина как будто твердо вознамерилась не шевелиться. Внезапно, без намека на предупреждение, сестра Люси наклонилась, обеими руками обхватила миссис Костелло, подняла с подушки и передвинула на край кровати сначала неповрежденную ногу, потом усеченную. Под голубой ночной рубашкой жалкая культя с блестящими шрамами будто билась по собственной воле. Салли поймала себя на том, что отворачивается.

– Это объясняет боли в животе, – сказала сестра Люси.

Салли посмотрела снова. На белой простыне и на подоле ночной рубашки пестрели кровавые пятна.

– Ах, опять! – раздраженно буркнула миссис Костелло.

Сестра Люси повернулась к Салли.

– Пойди налей ванну, – сказала она. – Нагрей на плите воду.

В небольшой квартире было опрятно и бедно. Стоявшая в кухне ванна была прикрыта чистой белой скатертью и потому походила на алтарь. Рядом оказался деревянный ящик из-под молочных бутылок, в котором Салли нашла мыло, щетки и коробку эпсомской соли. Достав большую чугунную кастрюлю, она налила в нее воды и поставила на плиту. Салли только-только начала переливать в ванну воду, когда сестра Люси ввезла свою пациентку.

Миссис Костелло все еще была в ночной рубашке, растрепавшаяся коса болталась за плечом. На коленях она держала пару тонких полотенец. Привычными движениями приподняв кресло, сестра Люси перевалила его через порог и ловко развернула, поставив рядом с ванной на львиных лапах. Долив кипятка с плиты, она проверила воду и плеснула еще. Забрав полотенца с коленей миссис Костелло, она передала их Салли и в мгновение ока через голову сняла с пациентки ночную рубашку. Салли было отвернулась, но сестра велела:

– Замочи в холодной воде.

Уронив полотенца на пол, Салли отнесла ночную рубашку к раковине и пустила струю холодной водой на пятна крови. Услышав вскрик миссис Костелло, она оглянулась и увидела, как в руках у сестры Люси барахтается голая женщина. Контраст черной спины монахини, несгибаемой и широкой в плате и одеянии, и тонких, голых, трепыхающихся белых рук и ног женщины был неожиданным, гротескным. Словно это были существа двух разных пород: страус в хватке черного медведя, кузнечик в клюве огромного ворона. Салли видела, как за плечом монахини открывается и закрывается рот миссис Костелло. Она издавала пронзительный писк и, не переставая бороться, устремила на Салли беспомощный, панический взгляд. Ее тело выгибалось. Она будто вознамерилась сбить с сестры чепец или даже перелезть через ее голову. Под вытянутыми руками у нее виднелись длинные пучки светлых волос цвета дыма и такие же между тонкими ляжками.

– Я боюсь, я боюсь! – кричала она и на ванну смотрела, точно это была стена огня.

– Прекратите сейчас же. Хватит ваших глупостей, – сурово приказала сестра Люси, но женщину в ванну опустила с удивительной осторожностью, почти без всплеска. Ее рукава на мгновение зацепились за край ванны, но плат был предусмотрительно подвязан сзади черной лентой – и когда она успела?