Тактильные ощущения - Сергей Слюсаренко

Отход в лес оказался как нельзя кстати. Стоило отойти метров на десять под кроны сосен, как глухой хлопок оповестил о том, что фура опять атакована. Виктор шустро упал в хвою, не забыв при этом завалить и меня. После первого хлопка, (наверное попали сразу в бак) раздалось несколько глухих, послабей и все это завершилось достаточно сильным взрывом. Мы лежали, чувствуя, как вокруг нас по лесу падает что-то.

— Виктор, это, небось, твой груз разлетелся в радиусе полукилометра…

— Да небось, — прошипел он в ответ, не отрывая от хвои головы.

— Ну чего, тем же дриадам сгодится, — нашел я в себе силы пошутить.

— Чего дать? — не понял Виктор.

— Подберут, говорю, местные.

— А вот если меня подберут охранники завода, за то, что товар профукал, вот это будет! Да лана, проехали.

— Да уж точно… Проехали, — согласился я.

— Ладно, хватит валяться, пошли, — мне надоело бездействие. Тем более, что о нехитром грузе Виктора беспокоиться было нечего. — Надо в город идти.

— Подожди. Может эта хреновина, как в прошлый раз, захочет результатов дождаться. Повремени.

В дорогу тронулись спустя полчаса бесцельного лежания. Виктор засунул во внутренний карман пиджака кусок треугольника. Что-то похожее на турбинку.

— Шоб не летало!

— Ну, так сам напоролся! Неужели непонятно было, что урки какие-то тебя нанимали! — Виктор искренне кипятился после моего подробного рассказа всей истории. — Во, балин, интеллигенция! Не можете по-простому. Все с выкрутасами! Ну неужели непонятно было! Небось точно из этих — «За нашу Землю»

Моя история его сильно возмутила и расстроила.

— А это кто такие? — Искренне удивился я. — Кто-то новый?

— Ну ты даешь! Тебе подруга по морде дала так, что ты отрубился, а ты даже и не догнал! — Виктора почему-то именно этот эпизод возмутил больше всего. — Вот ты с бабой не справился, а туда же! Согласился уродам этим помогать! Ну что за народ! И за новостями не следит! «За нашу Землю» — это так теперь оппозиция свою партию называет. Говорят, что они от имени народа. Ага, типа, обещают нам бандитов прогнать. А вместо них разбойников поставить. Казлы.

Надо сказать, самые резкие замечания моего нового друга не вызывали никакой обиды. Был он человек того сорта, на которого не обижаются. Хотя дураком его никак нельзя было назвать.

— Ну какого кардана ты не поехал за женой своей? А? Почему супругой? Шо? Кто, когда про кого говорит? Когда говоришь про жену собеседника, надо говорить супруга? Зачем? Слушай! Не сбивай меня! — Виктор, наверное, если бы был не в лесу, а в квартире, бегал бы от стенки к стенке от возмущения.

— Я ведь звонил ей, упрашивал. Потом она в отпуск уехала. Родители её сказали, что она себе нашла друга и уехала в Воркуту. — Я пытался объяснить Виктору все. Но чем больше объяснял, тем больше казался сам себе идиотом.

— Вот из-за таких вот слюнявых и страну просрали раньше и потом еще, и Союз развалили, как новые такие расплодились! Я бы на твоем месте так бы этому грузину из Воркуты пуку порвал, шоп он потом всю жизнь писсуаром не пользовался! А этот звонит! Малин! По телефону. Ах, сю-сю, фа-фа ля-ля! Ты Майер, хоть я тебя и уважаю — урод!

Эти его последние слова сопроводились шумным глотком коньяка из армейской фляжки. Фляжку эту Виктор прихватил с собой, когда выскакивал из бешено кувыркавшегося тягача. Она— то и помогла нам пройти большую часть пути через лес.

— Витя, послушай. Не о подруге сейчас речь. Хоть и больно мне о ней вспоминать. Нам надо придумать, где схорониться, пока разберемся, что делать, — алкоголь не лишил меня здравомыслия. Наверное. — И ещё. Ребята те, которых в рефрижераторе… Ну… Я хочу проститься с ними. Это мои. Ну… ученики. Ты пойми, хоть и на уродов работал, но и я, и они хотели одного. Чтобы жизнь нормальная была. И ещё. По-моему, нам не надо светиться в городе.

— А то я не понимаю! Мне сейчас живым на фирме явиться… Я потом этими тампаксами всю жизнь гадить буду. Все оба часа! Это ничего, что я так?

— Ну, доходчивее некуда.

— Значит так, Майер. Как в город придем, — а мы уже были совсем рядом. Городской трамвай уже трусил через лес, превратившийся в мирный парк, — так я позвоню. Ну, друзьям. Не! Не, не думай! Надежным. Вместе хлебали из котелка.

Я почему-то полностью доверял своему громиле, ни на минуту не задумываясь о возможности новой измены.

Усадив меня на первую попавшуюся скамейку — признак уже вполне начавшегося города, Виктор скрылся на несколько минут. Вернувшись, он без слов поволок меня в сторону высотных домов. Мы находились в той части городской окраины, которая была порождена новостройками, а не поглощением деревни. Высотные дома, упирающиеся в дряхлеющий от осады города лес.

— Тут обождем. Ща приедет Митяй. — Виктор ткнул пальцем в ту сторону, откуда должен приехать Митяй. Митяй приехал действительно скоро, но с другой стороны.

— Саша, — представился тот, кого назвали Митяем.

— А Виктор сказал, что Митяй приедет, — пробурчал я.

— Так меня Митяем прозвали ещё в армии. В честь Брюса Ли, — ответил Саша.

Вдаваться в подробности таких сложных ассоциаций не было сил, и я по указанию Виктора загрузился в тертую «Копейку».

Всю дорогу молчали. И ехали опять вроде в лес, хоть и прихватив слегка городские, грязные кварталы. Приехали в какой-то дачный кооператив, выгрузились у сколоченной из досок и прочей утвари избушки.

— Вот, что есть, — весело произнес Митяй — Брюс — Саша. — Вот вам телефон.

Митяй протянул Виктору сотовый, зарядное устройство и нераспечатанную коробочку с сим-картой.

— Все как ты, Пыра, сказал! — Митяй посмотрел на Виктора.

— А почему Пыра? — я опять пытался познать семантику имен моих новых друзей

— Тебе так не понять! — Виктор важно посмотрел в пространство, — меня так в честь Харламова прозвали! Ты, небось, и не знаешь, хоккеист такой был!

— Да как же, не знаю… Я на матчи с ним бегал! — тут я гордо посрамил моих спутников! — Только его не Пыра звали, а Валерий.

— Шо! Скажешь, Харламова видел живьем? И на льду? Ну, давай заливай больше! — Митяй сильно возмутился.

— Так, хватит базара. Виктор я. Не будем шуметь. Ты ехай давай, Сань. И помни… Не видел, не слыхал. В опчем — ни слуху, ни духу.

На том и порешили.

Несмотря на убогость дачной избушки в ней было все — от камина до сухих постелей. Мне хватило сил только растопить камин дровами, сложенными прямо рядом с ним, и доползти до кровати. Правда, сползти с неё пришлось сразу, как только Виктор стал расковыривать банку с тушенкой, которую он добыл в погребе.