Светлый лик смерти - Александра Маринина

Люба хорошо помнила, что раньше, постояв перед иконой ипошептав слова ненависти и проклятий, она успокаивалась и выходила из церквипочти умиротворенной. Настолько, что даже в течение нескольких часов готовабыла отказаться от мести. Ярость, бушевавшая в ней, утихала, и Люба дажестановилась немного похожей на себя прежнюю. И она очень надеялась, чтосегодняшний поход в церковь тоже принесет облегчение.

Но облегчения не было. Не было вообще ничего. Ни стыда, нираскаяния, ни жалости, ни чувства вины. Осколки разлетелись так далеко, чтотеперь нужен был очень мощный магнит, который смог бы их собрать и удерживатьдушу в целостности. Люба Сергиенко с ужасом поняла, что таким магнитом можетстать теперь только ненависть. Милы нет больше. Но ведь есть еще Стрельников.

* * *

Дело об убийстве Людмилы Широковой довольно быстро оброслообширной информацией, в которой, однако, не было самого главного: ответа навопрос, где и с кем она провела тот вечер, когда ее убили. Жена ВладиславаСтасова Татьяна была непоколебима: именно Широкова сидела рядом с ней в вагонеметро в тот день. Она села в поезд вместе с Татьяной на станции «Китай-город»,вышла на «Академической», и было это в интервале от шести до половины седьмоговечера.

– И скорее всего из района «Академической» она большеникуда не уезжала, по крайней мере одна не уезжала, – сказала Татьяна.

– Почему ты решила? – удивилась Настя.

Татьяна задумчиво повертела в руках книжку в мягкойсеро-голубой обложке, потом открыла ее на том месте, где лежала закладка –цветной картонный посадочный талон из аэропорта Барселоны.

– Закладка лежит почти на том же месте, на какомШирокова закрыла книжку, когда выходила из вагона. Я хорошо помню, какой именноэпизод она читала перед тем, как закрыть книгу. Сейчас закладка лежит на трилиста дальше. Вы ее перекладывали?

– Конечно. Мы ее вынимали и осматривали. Но потомположили точно на то место, где она была у Широковой. Ты не обратила внимания,она читала быстро или медленно?

– В среднем темпе. Давай посчитаем. Когда она открылакнигу, то была вот здесь, – Татьяна перелистала страницы и заложила нанужном месте чистую библиографическую карточку, которую взяла со стола у Насти, –а когда закрыла – вот здесь. От «Китай-города» до «Академической» сколькоминут?

– Примерно двенадцать.

– За двенадцать минут она прочитала девять страниц,итого минута двадцать секунд на страницу. Три листа – это шесть страниц, сталобыть, ей удалось еще почитать в общей сложности около восьми минут.

– Да, – кивнула Настя, – ты права, пожалуй.На «Академической» пересаживаться некуда, можно только выйти в город. Сталобыть, самое большее – это восемь-десять минут на автобусе. За эти жалкие минутыдалеко не уедешь. А может быть, она вообще никуда не ехала, а просто сидела налавочке и ждала кого-то. Вполне естественно при этом читать книжку, особенноесли до этого пришлось прерваться на интересном месте.

Она чуть откинулась на стуле и два раза стукнула кулаком встенку. Через несколько секунд дверь открылась и на пороге возник идеальновыбритый и подстриженный Коля Селуянов. Вдобавок он был в новом костюме, чемлишил Настю Каменскую дара речи примерно эдак секунд на пять.

– Господи, – пробормотала она, придя всебя, – Коленька, что случилось?

– Вот, – торжественно ответил Селуянов, с трудомсдерживая хохот, – я так и знал, что ты обязательно опозоришь меня передмэтром российского детективного жанра. Вчера вечером Стасов мне сказал, чтосегодня Татьяна Григорьевна будет здесь, и я ради такого случая постаралсявыглядеть поприличнее, чтобы произвести на знаменитость хорошее впечатление, аты, Настасья, взяла и все испортила. Разрешите представиться, – церемоннообратился он к Татьяне, – майор Селуянов, в быту Николай, можно простоКоля. Горячий поклонник вашего таланта, как литературного, так и следственного.

– Очень приятно. Образцова, – мелодично пропелаТатьяна, протягивая Селуянову руку, к которой он тут же припал губами в духесалонных манер девятнадцатого века.

Настя ошарашенно смотрела на них, не понимая, чтопроисходит. Коля не похож сам на себя, никогда в жизни он дамам ручки нецеловал и не прочел, насколько Настя знала, ни одного детектива. Селуяноввообще читал мало, поскольку времени у него на это удовольствие не было совсем,но если уж читал, то исключительно фантастику про каких-нибудь инопланетян извездные войны. «Я читаю не для того, чтобы поумнеть, – говорил он, –а единственно для того, чтобы отвлечься от гадостей и мерзостей окружающей меняжизни. Поэтому я читаю только то, что совершенно не похоже на нашу жизнь».Настя могла бы поклясться, что ее коллега Николай не то что не прочел, но дажев руках не держал ни одной книжки Татьяны Томилиной.

– Коля, у меня к тебе просьба, – сказала она, стараясь«не зависать» над неожиданным поведением Селуянова. – Куда можно минут завосемь-десять уехать на общественном транспорте от станции метро«Академическая»?

– Именно на общественном? – уточнил он. – Илина машине тоже?

– Нет, на машине не нужно. В машине люди обычно нечитают книжки.

– А при чем тут книжка?

– Мы по объему прочитанного текста пытаемся определить,как далеко от метро уехала потерпевшая, если допустить, что читала она втранспорте, а не сидя на лавочке.

– Тогда придется делать разблюдовку на свободныемаршруты и забитые. В переполненном автобусе или трамвае она могла ехатькакое-то время в давке, и только потом, когда стало посвободнее, сумела сесть иоткрыть книгу.

– Все ты правильно говоришь, Николаша, –усмехнулась Настя, перехватив восторженный взгляд, который Селуянов исподтишкакинул на Татьяну. – Сделай, пожалуйста, как можно быстрее.

– В какое время ехала твоя потерпевшая?

– Около половины седьмого вечера.

– Самое время! – присвистнул он. – Час пик,практически все маршруты битком забиты. Но я посмотрю повнимательнее, может,там и пустые маршруты есть. Час-полтора тебя устроит?

– Вполне.

– Тогда я исчезаю. Татьяна Григорьевна, надеюсь, чтокогда я явлюсь с выполненным заданием в зубах, вы все еще будете здесь и я будуиметь счастье вас видеть.

– Я тоже на это надеюсь, Николай, – все так жемелодично пропела Татьяна.

Когда за Колей закрылась дверь, Настя недоуменно повернуласьк ней.

– Что у вас тут происходит? Спонтанно развивающаясявзаимная симпатия? Я немедленно вызову сюда Стасова, если ты не прекратишьстроить глазки нашему Кольке.

Татьяна расхохоталась. Она смеялась самозабвенно, всхлипываяи вытирая слезы.

– Прости, Настюша, мы поспорили… Короче, я проиграла.

Фу-ты! Настя с облегчением перевела дух. И хотя онапо-прежнему ничего не понимала, но главное было очевидно: Селуянов не пыталсязаигрывать с женой своего приятеля, а жена Стасова не строила глазки приятелюсвоего мужа. Остальное принципиального значения не имело, хотя, конечно, былолюбопытным.