Поднять Атлантиду - Томас Гриниас

— Не думаю, что ты здесь для спасения экологии, — заявил он. — Уж я-то заметил. Увидев меня, ты даже не удивилась.

— Ты прав, Конрад, — мягко сказала она и приложила теплую ладонь к его щеке. — Я соскучилась. Вот и приехала повидаться.

Конрад отодвинулся.

— Опять за свое? Так и не научилась говорить правду?

— Можно подумать, ты изменился!

Задрожал пол. Серена поерзала на раскладушке и посмотрела на часы. Понятно. Засекает периодичность.

Она вдруг выпалила:

— Когда вы собираетесь рассказать миру про свое открытие?

— Открытие? — Конрад сглотнул комок в горле.

— Насчет пирамиды.

Он ошарашенно замигал, но все же решил промолчать. С другой стороны, в самообмане нет смысла. Ей определенно известно про эту экспедицию столько же, как и самому Конраду. Если не больше.

— Что еще поведал тебе Господь?

— Например, что ведется разведочное бурение во льду, рядом с пирамидой. И я готова держать пари, что твой папаша-ковбой скоро обнаружит вход.

Наступило минутное молчание. Они уже сами понимали, что хватит взаимных колкостей, пора заняться поиском истины. Конрад чувствовал одновременно и радость, и гнев. Он волновался за безопасность Серены, однако ощущал и некую угрозу в ее присутствии, как если бы девушка стояла у него на пути.

— Серена, — решил объясниться он. — Здесь не какая-то нефтяная платформа, к которой ты можешь приковать себя в знак протеста против добычи ископаемого топлива. В этой экспедиции уже погибли люди, да и наш с тобой разговор вполне мог не состояться.

На лицо девушки набежало облачко здравой озабоченности.

— У меня хватит сил выжить, — поразмыслив, сказала она. — Я о тебе беспокоюсь.

— Обо мне?

— Твой отец рассказал далеко не все.

— Ничего удивительного, — пожал он плечами. — Для него расстаться с секретами — все равно что вывести камень из почек. Ладно, пусть он что-то скрывает. Но ведь и ты тоже. Серена… Послушай, ни Соединенные Штаты, ни Ватикан не смогут долго держать мир в неведении. Не тот случай.

Она прищурилась:

— Конрад, я знаю, что ты далеко не наивный ребенок. Стало быть, просто закрываешь глаза. Скажи мне, каким образом Йитс тебя заманил? Предложил славу первооткрывателя эпохального сокровища? Пообещал помощь в поисках родителей?

— Это мое личное дело.

— Конрад! Послушай! — В ее глазах мелькнула боль. — Поверь мне, здесь ты найдешь ответы, которые лучше не знать.

— За себя говори.

— Да нет же! Речь вовсе не о нас с тобой. Речь обо всем мире и судьбе человечества! Ты же должен думать о других людях, в конце концов!

— А я и думаю о них. У нас тут беспрецедентное событие в истории, и мне хочется им поделиться.

— Э нет. Тебе хочется славы, хочется звания крупнейшего археолога, о великий Конрад Йитс! На остальных тебе просто наплевать. А действительно, что о них думать? Информация о Земле куда важнее самой планеты или ее жителей, не так ли? Ну, признавайся? Нет, Конрад, ты ни чуточки не изменился.

— Если ты про наши отношения, то позволь напомнить, что ты отлично понимала, что к чему, о мисс Воплощенная Добродетель! Тебе просто не хотелось брать на себя ответственность за собственные поступки.

— Я, Конрад, была чиста, как свежевыпавший снег. А ты, извини за выражение, на этот снежок помочился. Причем опять собираешься это проделать, но только в планетарных масштабах.

— Эй, послушай! У нас же практически ничего не было!

— Вот и я об этом, — кивнула она. — Однако ты пальцем о палец не ударил, чтобы заткнуть рот шептунам.

— Я, что ли, виноват в чужих сплетнях?!

— А разве нет? Да ты взгляни на себя, в кого ты превратился! Пешка в лапах янки, готов предать все идеалы международного сотрудничества, доверия и братства ради удовлетворения личного любопытства.

— Я не собираюсь менять мир, — твердо ответил он. — Просто хочу его понять. И тут, у нас под ногами, скрыт величайший шанс узнать, кто мы и откуда пришли. Ты же пытаешься это представить как некий запретный плод. Один надкус — и привет, человечество навеки проклято.

— Возможно, так и есть, Конрад. Мы все давно прокляты. Вспомни, чем я приглянулась тебе. Да-да, я была твоим запретным плодом. Как и руины под этим льдом.

— Вечно все вывернет наизнанку… На себя посмотри! А потом, я уже принял решение.

Серена кивнула:

— Хорошо, я согласна. Уговорил. Когда спускаемся?

От такой наглости Конрад потерял дар речи. Причин, по которым он здесь оказался, две: во-первых, он ведущий специалист мира по мегалитам, а во-вторых, его папа и есть тот генерал, который руководит экспедицией. А Серена? Она-то каким боком пристраивается?

— Ты меня за идиота принимаешь?

— Тогда ответь мне, что случится, когда вы найдете надписи. Кто их возьмется расшифровывать? Ты, что ли?

Надо же, ему не только не удалось выудить из нее хоть какую-то информацию, так она еще и в точку попала. Йитс, кстати, предупреждал, что так и выйдет. А Серена каким-то чутьем поняла, куда надо бить.

— Признаюсь, я не лингвист, но за свою жизнь кое-чему научился.

— Как избавиться от триппера, к примеру? — зло парировала она. — Почем ты знаешь, Конрад, может, они просто не смогли на меня выйти, а потому пригласили тебя?

Больнее всего уколола та убежденность, с которой она произнесла эти слова. Причем не в приступе нахальной самоуверенности, а просто походя, как само собой разумеющееся. И, судя по всему, весьма вероятное. К счастью, Конрад вовремя сообразил, что Серена разыгрывает спектакль. Специально для видеокамеры под потолком. Все это время ее немым собеседником и зрителем был генерал Йитс.

— Знаешь, тебя бы надо в музей отправить, — качая головой, заметил он. — Или в Кунсткамеру. Таких, как ты, на свете больше нет.

От ее улыбки растаяла бы полярная шапка.

— Тебя всегда привлекало самое лучшее…

— Чтоб ему провалиться! — прошелся по адресу Йитса адмирал Хэнк Уоррен.

Невысокий, крепко сбитый Уоррен с мостика своего авианосца в бинокль следил за размытыми силуэтами кораблей, идущих походным строем. Боевая группа находилась в двадцати милях от побережья Восточной Антарктики, и текущая задача Уоррена заключалась в том, чтобы действовать незаметно вплоть до поступления нового приказа.

С этой целью вся радарно-спутниковая сеть была временно отключена. Допускалась лишь работа средств связи, способных на передачу и прием миллисекундных пакетов в пределах прямой видимости. На палубах выставили дополнительные посты наблюдателей, которым предписывалось обшаривать биноклями предрассветный горизонт на предмет вражеских кораблей или «усов» от перископов подлодок.