Белоснежка и семь апостолов - Всеволод Пименов

— Да.

— Молодец. Что у вас за машина?

— Иномарка какая-то, старенькая, шоколадного цвета…

…Темная «ауди»…

— Водителя спроси, дура!

— «Ауди-100», — услышал я простуженный голос водителя, — шашечки оранжевые. Написано: «Такси «Хелп» — «помощь» по-английски.

— Номер! Быстро!

Водитель назвал цифры.

Мы рванули с места. Понесся за окном город. До парка было минут семь. Если неторопливо… Меня вжало в сиденье, показалось, что Дэнов «Мицубиси Лансер» сейчас взлетит. При такой скорости мы в четыре минуты уложимся… Хорошо, движение позволяет…

Уложились в три минуты двадцать секунд.

Дэн лихо тормознул у ворот, я выскочил из машины и крикнул ему:

— Жди здесь!

Перелез через ограду и понесся через парк, как за олимпийской медалью.

— Как вы там? — Я на секунду прижал к уху телефон.

— Готово!

— Хорошо, теперь, как я сказал, — в тупик. Тормозите и выскакивайте. Мы вас подберем. Удачи!!!

Я увидел их, еще не добежав до условленного места. Они взмыли над забором и теперь неслись мне навстречу со скоростью ракеты.

— Туда! — заорал я на ходу, указывая направление к главному входу. — Бегите туда, там серая «мицубиси», вам в нее.

— А ты? — спросила Венди, спрыгнув на землю в полуметре от меня.

— Сейчас, с водителем разберусь и догоню.

Он так и сидел в своей машине, глядя на происходящее с неизъяснимым ужасом.

— Эй! — Я помахал ему руками из-за забора и полез в карман за деньгами. — Тут пять штук, бери и дергай отсюда! Домой, слышишь? Никаких сегодня больше пассажиров! Давай, шевелись!..

Я скрутил купюры и бросил ему на капот.

Водитель замотал головой, но потом все-таки открыл дверь и опасливо выглянул из салона. Хватать деньги и немедленно исполнять мои указания он явно не торопился. Черт, времени-то нет…

И тут я заметил краем глаза синий милицейский маячок.

Раньше я думал, что выражение «прошиб холодный пот» — это чистой воды метафора. Оказалось — нет. Не метафора. Именно холодный и именно прошиб.

Они будут здесь через несколько секунд. Я-то удеру. Но телепат — если он с ними — мигом просканит водителя и узнает в подробностях весь ход наших с Венди переговоров. Надо потянуть время. Надо сделать так, чтобы они не сразу кинулись ловить Дэнову машину у ворот, а поплутали хоть четверть часа.

Вырубить водителя. Это единственный способ.

Человеческое тело — чем не сосуд?.. И если постараться… Осторожно… Ведь мне доводилось бывать под наркозом…

Лучи их фар шарили уже в нескольких метрах.

Я прицелился взглядом водителю в шею, вздохнул и мысленно перекрестился. И, не дожидаясь, когда телепат и его команда приблизятся — ну, помолясь! — трансмутировал капельку соленой воды в его крови в гексенал. Водитель качнулся и завалился в салон — только белки глаз на миг блеснули в темноте.

Не оглядываясь, я рванул через парк к друзьям. На ходу вспомнил, что обещал маме к ночи вернуться. Прообещался. В очередной раз.

Венди

После ночного приключения нас с Артурчиком привезли в «убежище». Это была четырехкомнатная квартира на каком-то высоком этаже в окраинном районе — я была настолько подавлена, что чувствовала полное равнодушие к тому, куда меня, собственно, везут и что там со мной будет.

Пока мы добирались до места, Артем сделал один звонок — Отто. Набрал номер и сказал буднично так:

— Слушай, старик, тут такое дело… — И надолго, минуты на две, замолчал. Рассеянно водил глазами по сторонам, а потом закивал — с облегчением, как мне показалось.

— Отлично. Только бы не сглазить. Жди нас, Отто, мы скоро. Если что — звони. Ну, давай…

После этого он всю дорогу не сказал ни слова. Поганое это было молчание, лучше бы наорал, выматерил, влепил пару полновесных пощечин — только не это иезуитское молчание. Артурчик сунулся было к нему с объяснениями и оправданиями, но тот только разок глянул на него, и наш Бэтмен поперхнулся словами. Дэн время от времени оглядывался на нас и сочувственно вздыхал. Потом переводил глаза на Артема и вздыхал еще сочувственнее. Примерно раз в пять минут Дэнов мобильник начинал бодренько и мажорно наигрывать «бумера», тогда Дэн отзывался, перемигивался с Артемом и коротко отвечал звонившему.

Когда прибыли на место, оказалось, что у подъезда нас поджидает еще одна машина — оттуда и вышли наши конвоиры. Дэн представил их нам. Старший, длиннорукий увалень, похожий на орка из компьютерной игры, звался просто Максом, а того, что помладше, неприветливого качка с беспокойно бегающими глазами, величали Часовым.

Вскоре мы очутились в квартире, зашли на кухню; Артем первым делом бесцеремонно полез в холодильник, вынул оттуда початый пакет кефира, равнодушно понюхал и опрокинул содержимое в рот, после чего очень характерно сморщился. Мы с Артуром сутулились на табуретках, стараясь не пересекаться с ним глазами, а Дэн между делом инструктировал своих молодчиков.

— К телефону не подходить, звонить только по мобилам и только мне. Этих двоих, — кивок в нашу сторону, — не тиранить, беречь по возможности их нежную психику (смешок). Следите, чтоб, чего доброго, не порхнули в окно или с балкона — с них станется. Хлеб в холодильнике, зрелища — в телевизоре. Ждать нас. Ах да, вот еще что: ничему не удивляться.

Напарники закивали.

Видимо, в этих указаниях для них не было ничего из ряда вон выходящего.

Примерно через час (Артурчик к этому времени успел приложиться к недопитому Артемом «кефиру» и заснул на диване, счастливец…) Артем привез Отто и Пита. При них был багаж — туго набитый синий рюкзак, который я сразу же узнала. Аварийный рюкзак. Он предназначался на тот случай, который, как мы надеялись, никогда не наступит. Я воспринимала его как лекарство от Артемовой паранойи — в нем хранились все улики, все, что могло рассказать о нас хоть что-нибудь. Документы, карты, газетные вырезки, некоторые личные вещи. Отто в шутку называл этот багаж «сухим остатком». Если бы вдруг над нами нависла угроза — Артем не уточнял какая, — спасать следовало лишь этот рюкзак.

Теперь, увидев «сухой остаток» в руках Пита, я с глухим ужасом осознала масштаб катастрофы — Волшебный цирк Белоснежки перестал существовать. Наш гастрольный дом, а вместе с ним все, чем мы жили последние два года, в один миг обратилось в воспоминание. Паранойя поменялась местами со вчерашней беспечальной реальностью.

Кажется, Отто прочел мои мысли. Он повернулся ко мне и тихо сказал:

— Кошек твоих я выпустил.

Тут что-то оборвалось внутри, будто случилась какая-то потеря и я вот-вот пойму умом и сердцем, что она — невосполнима. Мне не хотелось, чтобы Отто продолжал. Мне хотелось, чтобы сегодняшнего дня не было, чтобы его стерли из календарей и из памяти.