Лелик и горячие доски - Юлия Луговская

– По-моему, мы попали, – это были первые слова, которые произнес Лешка с момента, когда мы сели в автобус. – Ну и стервозина! В жизни таких не видал.

– Ничего удивительного, у нее папа тот самый Денисов, который денежный мешок. Я про него передачу по телеку видела. А кто платит, тот и музыку заказывает. Так что если мы… вы хотите сниматься в этом фильме, то запасайтесь терпением, – сказала Маша.

– Что значит «вы»? Собственно, нас на съемки-то взяли только из-за тебя, как довесков. Мы им с Пашком даром не нужны, – Лешка напустился на Машу. Она стояла, понурив голову, и медленно ковыряла носком кроссовок мокрую землю. Лёлик, засидевшийся в дороге, принял Машино движение за игру и, лайнув, слегка куснул ее за ногу. Но Маша даже не изменила позы.

– Простите меня, пожалуйста… но я, наверное, не смогу… Мы вряд ли сработаемся.

Я понял, что Маша приняла решение, и ничего не сказал. Мы помолчали, потом Лешка вздохнул:

– Ясно. Ладно, черт с ними, деньги у кого есть? Выбираться отсюда надо.

Маша оторвала взгляд от своих кроссовок и посмотрела сперва на Лешку, а потом – на меня. Она была признательна нам за то, что мы и сейчас, когда слава была так близко, сумели остаться людьми.

На меня же накатила тоска. Ну, вот и все. Прощай, кино, это удивительное приключение, которое снится мне с первого дня, как я узнал о кастинге. Снова мой мир сузится до пейзажа в окнах нашей школы, а русичка до одиннадцатого класса будет называть нас актерами погорелого театра. Так она обычно отзывается о тех, кто мечтает об актерской карьере.

Здоровый дядька вместе с двумя парнями в синих комбинезонах и бейсболках выгружали из автобуса какие-то коробки и мотки с кабелем. У железных ворот, за которыми был виден большой особняк из красного кирпича, стриженая вместе с Игорьком суетились вокруг Яны. О чем они говорили, слышно не было, но по Яниным жестам мы поняли, что она продолжает стервозничать. До нас никому дела не было. Мы обогну ли автобус и медленно пошли по направлению к шоссе.

– Эй, вы куда?

Мы разом оглянулись. Это был Кирюк. Мы его сперва не заметили, видимо, он стоял с другой стороны автобуса и слышал наш диалог. Подслушивание было любимым делом Кирюка, и в этом он достиг совершенства. Прошлой весной он подслушал, как мы с Лешкой придумали с помощью зеркала списать контрольную по математике у Светки Ильиной, сидящей на первой парте. Все было продумано до мелочей: зеркало вешается над доской под определенным углом так, чтобы с моей третьей и Лехиной четвертой парты (в том году мы сидели друг за другом по центру) было видно отражение. Вся сложность тогда заключалась в том, что нам на до было как-то незаметно воспользоваться биноклем – хотя у нас и стопроцентное зрение, но Светкины цифры были слишком мелкими. О нашем изобретении знала еще Маша и, как всегда, была против обмана, но настучать на нас Маша не могла. Это исключено. Но тогда, в буфете, обсуждая проект, мы настолько увлеклись, что не заметили, что Кирюк за соседним столом уже полчаса мусолит одну несчастную булку с маком. Накануне контрольной мы пробрались в кабинет математики и повесили небольшое зеркало над доской, его Леха стащил из комнаты своей старшей сестры. Все шло по плану. Светка щелкала уравнения, как орешки, математичка занималась своими ногтями и не замечала, как мы с Лешкой прикладываемся к биноклям. И вдруг что-то произошло. Учительница встала, порылась в своей сумочке, достала помаду, подошла к доске и, ничуть не удивившись весящему на д ней зеркалу, загородив своей широкой спиной в фиолетовой кофточке обзор, стала красить губы. Потом, не поворачиваясь, она поймала в зеркале мой взгляд, и по ее выражению я понял, что она обо всем догадалась. Мы с Лехой тогда получили по паре и потом ходили после уроков переписывать эту контрольную. Конечно, математичка могла сама разгадать нашу хитрость, но то, как тог да на нас посмотрел Кирюк, не оставляло сомнений – был донос.

В общем, Кирюк слышал всю нашу беседу и понял, что мы решили смотаться со съемок.

– А тебе-то что? – Лешку всегда трясло, когда Кирюк лез в наши дела.

– Да мне-то ничего, меньше народу – больше кислороду, – Кирюк сложил руки на груди.

– Ну и целуйся со своей Яночкой, если тебе так нравится. Счастливо оставаться, – помахал рукой Лешка, и мы продолжили свой путь.

По шоссе на огромной скорости мчались машины. Мы немного поспорили, в какую нам сторону, и большинством голосов (Лешка, как баран, уперся, что нам направо, а мы с Машей не сомневались, что Москва находится слева от нас. Лёлик сохранял нейтралитет и беспечно тащился за нами на поводке, повиливая хвостом) решили перейти на другую сторону шоссе. Пошел дождь, а мы все стояли с поднятыми руками, постоянно отпрыгивая, чтобы нас не облили грязью с ног до головы. Ни одна машина еще не остановилась, чтобы подхватить нас. Действительно, кому охота пускать в чистый салон троих промокших детей и грязную дворняжку?

На противоположной стороне со свистом затормозил микроавтобус с надписью «Мосфильм» и яростно засигналил. Из него выпрыгнула Татьяна и, рискуя жизнью, бросилась к нам.

– Ребят, ну вы чего… ну зачем вы так… ну вы же умнее, – стриженая никак не могла отдышаться. – Я вас умоляю, давайте не будем обижаться, я вас ищу уже целый час… Хорошо Валера сказал, что вы домой собрались… Никого не предупредили… Ну не подводите вы меня!

Мы молчали. Вообще-то энтузиазм путешествовать автостопом в нас давно иссяк, но решить, оставаться или все же уезжать, должна была Маша. Она знала, что мы ждем от нее решения, и, выдержав паузу, махнула рукой:

– Ладно, пошли. Только скажите своей Яне, что если она будет хамить, ей придется самой и прыгать из окна, и драться с бандитами.

– Она не будет. – Таня готова была пообещать нам все, что угодно, лишь бы мы верну лись, и мы не стали вынуждать ее перед нами унижаться. Мы запрыгнули в автобус. Там было тепло и немного накурено.

– Москва, между прочим, там, – не поворачиваясь, водитель махнул рукой в сторону, противоположную той, куда мы собирались ехать. Лешка выразительно посмотрел на нас с Машей. Мы хихикнули: действительно, как было бы смешно, если бы нам все-таки удалось поймать попутку…

Внутри особняка, куда нас привела Татьяна, было очень красиво. На первом этаже располагалась большая гостиная. Диван и кресла нежного сливочного цвета стояли полукругом, обращенные к камину. На низком стеклянном столике были навалены журналы с полуголыми девушками на обложках. В одном из кресел сидел режиссер с ноутбуком на коленях и что-то напряженно читал. Рядом с ним расположился знакомый нам по кастингу Петрович, он рассматривал какие-то списки. Везде сновали парни и девушки в рваных джинсах, синих комбинезонах и разноцветных толстовках. Ни Яны, ни Кирюка видно не было.