Лелик и горячие доски - Юлия Луговская

Я набрал мамин номер. Мама тут же, на первом же гудке, заорала мне в ухо.

– Паша… Ты где? Наконец-то…Что случилось? Паша… Почему ты молчишь? Алё… алё… алё… – мама тараторила и не давала вставить мне слово.

– Мам, я дома. С Лёликом. А вы где? Почему папа не на работе?

– Где ты был? Почему не брал трубку? Паш, у меня чуть инфаркта не случилось! Мы с папой тебя с утра разыскиваем. Тут мальчик, похожий на тебя, под машину попал… насмерть. Мы в больницу ездили на него смотреть, ты это или не ты… За нами милицейский рафик приезжал. Паша, ты точно живой и здоровый? Ты действительно дома? Не обманываешь? Где ты все это время был?

Мама была на взводе, и слова сыпались из нее бурным потоком. Она по сто раз за давала мне одни и те же вопросы и одновременно не давала на них ответить. Было слышно, как папа на заднем плане пытался урезонить маму, которая его вообще не слушала. Я понял, что объяснение лучше отложить до возвращения родителей домой.

– Мам, мы дома. Я все вам объясню.

– Паша, никуда не уходи, мы сейчас приедем, – это уже был папа, завладевший маминым телефоном.

– Ладно. – Я и не собирался никуда уходить и тяжело вздохнул, предчувствуя длительные разборки с родителями.

Впрочем, родители тут ни при чем, сам виноват, надо было давно позвонить, все рассказать. Вообще, вранье до добра не доводит. А родители у меня – не звери, они бы не были против этого кастинга. Хотя… как знать…

Пока родители добирались до дома, мне на до было все хорошенько обдумать: в школе наверняка возникнут осложнения. Даже если мама с папой скажут: «Ура! Ты у нас теперь актер! Можешь в школу вообще не ходить, мы тебе разрешаем», что само по себе из области фантастики, то в школе однозначно все будет очень сложно. Если Машу и отпустили бы с почетом под честное слово сдать все предметы не ниже, чем на «пять», то меня, далеко не отличника, могут просто не пустить сниматься в кино. Елена Николаевна позвонит маме и скажет (она это умеет): «Татьяна Михайловна, неужели вы считаете, что нахождение на съемках плодотворно скажется на развитии вашего сына! У него по русскому уже две «двойки». А ведь учебный год только начался!» А моя мама не каменная. Она очень даже живая и эмоциональная. И убедить ее раз плюнуть. На до только сослаться на «отрицательное влияние» и «неплодотворное развитие».

Погруженный в эти тяжелые размышления о будущем, я автоматически взял пульт и включил телевизор. В новостях культуры ничего интересного быть не могло, и я уже собирался переключить на другой канал, как мое внимание привлек репортаж со съемок. На экране появилась бледная девчонка с голубыми глазами и русыми локонами, спадающими ей до плеч.

– Яна, расскажи немного о своей героине. Ты на нее похожа? – интервью у девчонки брала популярная ведущая, чье лицо можно увидеть в любое время дня и ночи на центральных каналах.

– Моя героиня и я – совершенно разные люди. Но я же актриса, я должна уметь перевоплощаться, – девчонка говорила неестественным и противным голосом.

– Говорят, в фильме тебе предстоит исполнять много сложных трюков. Ты к ним готова?

– Конечно, – это слово девчонка произнесла немного смущенно, потупившись и слегка покраснев.

Возможно, мне просто показалось, потому что я знал, что на самом деле эта Яна будет только красоваться перед камерой. А все самые сложные трюки выполнит за нее Маша. И эта Яна мне заранее очень не нравилась.

Сюжет подошел к концу, и я выключил телевизор. В этот момент раздался звонок в дверь, и Лёлик, заливаясь, кинулся встречать маму и папу, которых не видел уже сто лет.

– Паш, ну что, трудно было позвонить? – упрекала меня мама, выслушав все, что произошло со мной за день. Наверное, в другой раз она бы сердилась, и даже, возможно, наказала бы меня на месяц лишением компьютера или карманных денег, но сегодня мама была счастлива. Во-первых, тот несчастный мальчик, которого сбила машина, оказался не я, а во-вторых, нашелся ее любимчик, который, успокоившись после долгих приветствий, зацелованный и сытый, сладко посапывал у маминых ног.

Первым окончательно пришел в себя папа и поднял, пожалуй, самый острый на сегодняшний день вопрос:

– Интересно, а кто учиться за тебя будет?

Тут радостная приподнятость настроения по поводу возвращения блудного сына и его собаки несколько омрачилась. Мама нахмурила лоб и вопросительно посмотрела на меня:

– Действительно, а как же школа?

– А, ерунда, подумаешь, пропущу пару месяцев, потом как-нибудь нагоню, – отмахнулся я и засунул в рот хрустящую вафлю с шоколадной начинкой.

Это была моя ошибка. Нет, не вафля, конечно. А та беспечность, с которой я сказал это злосчастное «подумаешь». Именно оно и не понравилось моей маме. Потому что она посмотрела на папу, нахмурилась и мрачно сказала:

– Это надо обдумать.

Я пошел в ванную, а мама с папой еще долго заседали на кухне, тихо обсуждая мои перспективы на будущее. Сперва, зайдя в ванную, я подслушивал: папа говорил о том, что человеку (то есть мне) выпал шанс, который выпадает не каждому, и что променять его на учебу в этой бездарной (он так и сказал!) школе – мещанство. Но мама не сдавалась и горячо спорила с ним, ссылаясь на каких-то детей «из телевизора», которым звездная болезнь испортила жизнь. Я решил не искушать судьбу – пусть, в конце концов, сами все решают, и включил в ванной душ, отрубив возможность услышать, чем же кончится разговор.

Весь вечер мама вела переговоры сперва с Машиной, а потоми Лешкиной мамой. А я тихонечко «эсэмэсился» то с Машей, то с Лех ой на предмет нашего будущего. Дело шло уже к полуночи, и в мои глаза, чтобы они не закрывались, на до было вставлять спички. Но я упорно боролся со сном в ожидании итогов родительских переговоров. Наконец родители показались на пороге моей комнаты, и папа торжественно произнес:

– Мы тут посовещались немного и решили. – Папа сделал многозначительную па узу, и я весь напрягся и от волнения одеревенел. – Хрен с вами, снимайтесь в своем кино!

– Ура!!! – заорал я, и от переизбытка чувств сильно чмокнул спавшего в кресле Лёлика в коричневый пятак.

– Стоп, стоп, стоп, – мама захлопала в ладоши, как режиссер на съемочной площадке, которому не понравилась игра актеров. – Завтра с утра все вместе идем в школу и договариваемся с директором. Если отпустит – повезло, не отпустит – ничего не поделаешь, придется продолжить учебу. А кино подождет до каникул.

Родители пожелали мне спокойной ночи, а я сперва расстроился: как можно такое важное судьбоносное решение, будущую жизнь, вверять в руки человеку, который только и знает, что сидит в своем кабинете и пишет отчеты. Естественно, он скажет, что учеба – это главное, что без знаний не станешь порядочным человеком, гражданином общества, защитником отечества, и так далее. Все эти слова мы слышим регулярно, на каждом праздничном митинге. С другой стороны, Алексей Валерьевич был назначен директором не так давно из простых учителей и был совсем не злым. Во время разборок с нашими записками мне даже показалось, что он с трудом сдерживал смех, когда русичка, брызгая слюной, называла нас будущими предателями родины.