Война в Фивах - Нагиб Махфуз

Хозяин наполнил чаши и подал их Исфинису. Туна схватил одну чашу и, не веря своему счастью, залпом осушил ее. Вытерев рот ладонью, он сказал Исфинису:

— Ты точно богач, благородный господин!

Улыбнувшись, Исфинис ответил:

— Благослови Бога за его дары!

Туна воскликнул:

— Судя по внешности, вы ведь египтяне!

— У тебя зоркий глаз! Разве египтянин не может быть богачом?

— Конечно, не может, если только он не пользуется милостью правителей.

В разговор вступил другой человек:

— Эти люди подражают своим хозяевам и не общаются с такими, как мы!

Лицо Исфиниса помрачнело, и он вспомнил мальчика, совсем недавно сердито крикнувшего «Раб пастухов!».

— Мы египтяне из Нубии и совсем недавно прибыли в Египет, — ответил он.

Воцарилась тишина.

Слово «Нубия» как-то странно отдалось в ушах этих людей. Они уже изрядно набрались, пьяный разговор перескакивал то на одну, то на другую тему. Собеседники никак не могли собраться с мыслями. Один из них взглянул на чаши гостей, к которым те не прикоснулись, и заплетающимся языком спросил:

— Почему вы не пьете? Да благословит вас Бог с райским вином!

— Мы пьем редко, — ответил Лату. — Но если пьем, то не спешим.

— Это правильно! — откликнулся Туна.

— К чему расставаться со счастливой жизнью? Что же до меня, то я сыт по горло работой. Я даже устал от семьи и детей. Но больше всего я устал сам от себя. Так что я ни за что не желаю отрывать чашу вина от этих губ!

Один пьяница громко захлопал Туне и восторженно потряс головой:

— Эта корчма стала убежищем для тех, кто лишился надежды, для тех, кто разносит подносы с едой, а сам остается голодным, для тех, кто ткет роскошные одежды, а сам остается голым. Для тех убитых горем и павших духом, кто играет роль шутов на пиршествах владык.

— Послушайте меня, гости из Нубии! — в разговор вступил новый собеседник. — Пьяница счастлив лишь тогда, когда его не держат ноги. Он хочет только одного — забыть обо всем. Вот меня, к примеру, каждый вечер относят в мою лачугу!

Исфинис собрался с духом. Он догадался, что находится среди самых несчастных людей на свете.

— Вы рыбаки? — спросил он.

Туна ответил:

— Мы все рыбаки.

Хозяин корчмы надменно пожал плечами и сказал, не отрываясь от своей работы:

— Кроме меня, господин. Я хозяин корчмы!

Туна грубо расхохотался, затем толстым пальцем указал на короткого, худого, слабого мужчину с широко раскрытыми блестевшими глазами:

— Ради точности скажу, что этот мужчина вор.

Исфинис с любопытством взглянул на этого человека.

Тот почувствовал себя неловко и успокоил его:

— Не волнуйтесь, господин! Я никогда не ворую в этом квартале!

— Он хочет сказать, что в этом квартале нечего красть, — пояснил Туна. — Поэтому он составляет нам компанию, как любой другой, но занимается своим искусством в пригородах Фив, где всюду водятся деньги и всем хорошо живется.

Вор уже изрядно выпил и виновато сказал:

— Я не вор, господин. Я из тех, кого ноги носят повсюду. Меня можно встретить и на востоке, и на западе. И если на моем пути окажется отбившийся от стаи гусь или цыпленок, я отнесу его в безопасное место, обычно в свою лачугу!

— И ты съедаешь его?

— Боже упаси, господин! От хорошей еды у меня возникает пищевое отравление! Я продаю его тому, кто купит.

— Разве ты не боишься стражей порядка?

— Очень боюсь, господин, ибо в этой стране воровать позволено богачам и правителям!

Туна дополнил слова вора:

— В Египте богатые обкрадывают бедных, но бедным запрещено воровать у богачей.

Говоря, Туна все время посматривал на обе чаши, наполненные вином. Он переменил тему разговора и с упреком спросил:

— Почему ваши чаши еще полны? Своей неторопливостью вы сеете смуту в головах пьющих.

Исфинис улыбнулся и дружелюбно сказал:

— Туна, они твои!

У того слюнки потекли. Туна схватил чаши толстыми руками и грозно посматривал на тех, кто сидел вокруг него. Затем он одну за другой опорожнил чаши и довольно вздохнул. Исфинис догадался, что означает грозный взгляд Туны, и заказал всем столько пива и вина, сколько они хотели. Все пили, пели и смеялись, отовсюду раздавались радостные возгласы, разговоры. Невзгоды и бедность оставили след на их лицах, но сейчас они казались счастливыми, смеялись и не думали о завтрашнем дне. Исфинис легко включился в общее веселье, хотя плохое настроение то и дело посещало его. Исфинис и Лату пробыли в корчме уже довольно долго, как вошел мужчина, на вид один из завсегдатаев, поднял руку в знак приветствия и заказал чашу пива.

Не теряя времени, он обратился ко всем:

— Они задержали госпожу Эбану и увели ее в суд.

Большинство завсегдатаев уже опьянели и не обращали на него никакого внимания. Но кто-то спросил:

— На каком основании?

— Говорят, что офицер пастухов, занимающий высокое положение, встретился Эбану на берегу Нила и захотел взять ее в качестве очередной наложницы. Она начала сопротивляться и оттолкнула его.

Раздались гневные крики.

— А что произойдет с ней на суде? — спросил Исфинис.

Мужчина удивленно взглянул на него и ответил:

— Присудят штраф, который ей не выплатить. Она окажется в безвыходном положении. Суд прикажет выпороть ее и бросить в тюрьму.

Исфинис изменился в лице. Он побледнел и обратился к мужчине:

— Вы покажете нам, как найти этот суд?

Туна непослушным языком сказал:

— Вам лучше выпить, ибо тот, кто посмеет защищать эту женщину, прогневает высокого офицера и навлечет на себя наказание, какое трудно представить!

Мужчина, принесший эту весть, спросил:

— Вы иностранец, господин?

Исфинис ответил:

— Да. И я хочу присутствовать на суде.

— Я провожу вас туда, если таково ваше желание.

Когда они вышли из корчмы, Лату наклонился к уху юноши и шепнул:

— Будь осторожен, не вмешивайся ни во что. Не забывай о благородной цели, ради которой мы прибыли сюда.

Исфинис ничего не ответил, повернулся и пошел следом за мужчиной.

Суд был битком набит просителями, судебными приставами и свидетелями. Зал заполнили люди всех сословий. На почетном месте расположились судьи с длинными бородами и белыми лицами. Фигурка Тами, богини правосудия, украшала грудь главного судьи. Вновь пришедшие сели рядом, и Лату шепнул Исфинису: