Война в Фивах - Нагиб Махфуз

— Они подражают ритуалу нашей судебной системы.

Оба всматривались в лица тех, кто находился в зале, и убедились, что подавляющее большинство составляют гиксосы. Судьи вызывали обвиняемых, учиняли им короткий допрос и тут же выносили жестокие приговоры. Обнаженные жертвы с медного цвета телами и смуглыми лицами сокрушались по поводу приговоров. Настала очередь госпожи Эбаны, и судебный пристав выкрикнул:

— Госпожа Эбана!

Исфинис и Лату насторожились и увидели женщину, которая размеренным шагом приближалась к помосту. Ее походка говорила о достоинстве и печали, лицо сохранило красоту, несмотря на то что ей было почти сорок лет. За ней шел гиксос в прекрасных одеждах, отвесил почтительный поклон судье и сказал:

— Достопочтенный судья, я доверенное лицо командира Руха, на которого напала эта женщина. Меня зовут Хумм. Я буду представлять командира на этом суде.

Судья согласно кивнул, чем поразил Лату и Исфиниса. Судья задал вопрос:

— В чем твой хозяин обвиняет эту женщину?

Хумм ответил с недовольством и раздражением:

— Мой хозяин говорит, что встретил эту женщину сегодня утром и захотел ввести ее в свой гарем, но она неблагодарно отказалась и нагло отвергла его, что он посчитал оскорблением солдатской чести.

Это заявление вызвало шумное негодование в зале, люди неодобрительно перешептывались. Судья поднял жезл и указал на зал. Наступила тишина. Затем он спросил:

— Женщина, что ты на это скажешь?

Женщина хранила спокойствие, точно неверие в справедливый исход дела избавило ее от ощущения страха. Она спокойно ответила:

— Заявление этого человека ошибочно.

Судья сделал ей гневный выговор:

— Остерегайся произносить слова, которые могут задеть достоинство почтенного истца, ибо тогда твое преступление удвоится в тяжести! Расскажи, что произошло, и оставь решение за нами!

Лицо женщины покраснело от смущения, и она заговорила, не теряя спокойствия:

— Когда я шла в рыбацкий квартал, передо мной остановилась карета. Из нее вышел офицер и, не представившись, велел мне немедленно сесть в нее. Я испугалась и хотела уйти от него, но он схватил меня за руку и заявил, будто оказывает мне честь тем, что введет меня в свой гарем. Я ответила, что отвергаю его предложение, но он рассмеялся мне в лицо и заявил, что женщина обычно выражает согласие, если делает вид, будто возражает.

Судья жестом остановил ее, точно ему неприятно было слушать подробности, которые могут бросить тень на достоинство офицера. Он сказал:

— Отвечай! Ты напала на него или нет?

— Ни в коем случае, ваша честь. Я твердо отказалась от предложения офицера и пыталась вырваться из его рук, однако не оскорбила его ни действием, ни словом. Люди, живущие в том квартале, могут подтвердить мои слова.

— Ты говоришь о рыбаках?

— Да, ваша честь.

— Показания подобных людей не имеют силы в этом священном месте.

Женщина умолкла, ее взгляд говорил о недоумении и смятении. Судья спросил:

— Это все, что ты имеешь сказать?

— Да, ваша честь. И я клянусь, что не причинила ему вреда ни действием, ни словом.

— Тот, кто обвиняет тебя, занимает высокое положение. Он из гвардии фараона, и его слова остаются в силе, пока не доказано обратное.

— Как мне доказать обратное, если суд не желает выслушать показания моих свидетелей?

Судья гневно ответил:

— Рыбаки являются в это место лишь как подозреваемые!

Судья наклонился к своим коллегам, чтобы выслушать их мнение. Затем он снова сел прямо и заговорил, обращаясь к госпоже Эбане:

— Женщина, командир намеревался оказать тебе любезность, а ты ответила ему неблагодарностью. Суд предлагает выбор — либо ты внесешь пятьдесят кусков золота, либо тебе грозит три года тюрьмы с предварительной поркой.

Присутствующие внимательно выслушали приговор, и почти на всех лицах появилось выражение удовлетворения, кроме одного человека, который взволнованно, будто не в силах сдержаться, громко обратился к судье:

— Достопочтенный судья! С этой женщиной обошлись несправедливо, она невиновна! Отпустите ее! Помилуйте ее, ибо с ней поступили несправедливо!

Однако судья вышел из себя, начал сверлить заступника грозным взглядом. Тот умолк. Люди со всех сторон смотрели на него. Исфинис узнал того, кто посмел выступить, и от удивления обратился к своему спутнику:

— Это тот самый юноша, который рассердился, когда я заговорил с ним, и обвинил нас в том, будто мы рабы пастухов.

Исфинис был вне себя от гнева и испытывал боль. Он продолжил:

— Я не позволю глупому судье бросить эту женщину в тюрьму!

Встревоженный Лату сказал:

— Ты прибыл сюда с более важной целью, чем заступничество ради обиженной женщины. Смотри, как бы твои действия не обернулись против нас!

Но Исфинис не обращал внимания на своего спутника. Он ждал, пока судья не спросил женщину:

— Ты заплатишь требуемую сумму?

Тут Исфинис встал и приятным голосом любезно произнес:

— Да, господин судья!

Все повернули головы и внимательно смотрели на смелого и щедрого юношу, который в последний миг вызвался спасти женщину Эбана с удивлением глядела на него, как и юноша, который заступался за нее со слезами на глазах. Доверенное лицо командира бросило на него свирепый и угрожающий взгляд, но высокий и стройный юноша с привлекательным лицом, не обращая на него внимания, подошел к помосту, где сидели судьи, и передал им требуемую сумму штрафа.

Судья недоуменно раздумывал и задавался вопросом: «Где этот крестьянин раздобыл золото и откуда у него такая смелость?» Но ему ничего не оставалось, как обратиться к Эбане:

— Женщина, ты свободна. Пусть судьба, от которой ты едва спаслась, станет тебе уроком!

Они покинули суд вместе — Лату, Исфинис, госпожа Эбана и незнакомый юноша. Пока они шли, женщина взглянула на Исфиниса и тихим голосом, который тот едва расслышал, сказала:

— Господин, ваша храбрость спасла меня от подземной темницы. Поэтому я обязана считать себя вашей рабой в благодарность за ваш добрый поступок. Я в неоплатном долгу перед вами.

Юноша взял руку Исфиниса и поцеловал ее. Его глаза наполнились слезами. Он сказал дрожащим голосом:

— Да простит меня Бог за то, что я раньше плохо подумал о вас, и наградит вас лучшей наградой за то, что вы сделали для нас, избавив мою мать от темницы и телесного наказания!

Исфинис был переполнен чувств и тихо ответил:

— Вы мне ничего не должны. Моя госпожа, вам учинили жестокую несправедливость. Если несправедливо обошлись хотя бы с одним человеком, от этого не становится легче. Я не сдержался и дал выход гневу — так что вы мне ничего не должны.