Сладкие черные волны - Кристина Перес

– Ты хочешь сказать, что мне надо сражаться с твоими людьми?

– Нет, Тантрис. Я не хочу, чтобы ты сражался с ними. Но ты мой друг, и я хочу, чтобы ты жил. – Ее голос почти затих, когда она произнесла эти слова.

Его пальцы сжимали ее, и мышцы его спины словно окаменели, когда он взял кладивос. С мечом в руке Тантрис выглядел таким уверенным. Таким сильным. Таким изящным.

Он должен бежать. Тантрису нужно было бежать. Зачем он оказался на этом месте? Почему с ней?

– У тебя мало времени, – сказала Бранвен, пытаясь отдышаться. – В окрестностях следующего мыса на берегу, под скалами, ты найдешь пришвартованные рыбацкие лодки. Возьми одну. Пожалуйста.

– Ты здесь тоже не в безопасности. Я не оставлю тебя беззащитной.

– Я не беззащитна. – Она опустила воротник своего платья, чтобы показать защитный горжет из вываренной кожи, который также утащила из замкового арсенала.

Он сердито подбросил меч в воздух.

– Кернывы или иверни, – людям на войне нельзя доверять. – Воздух со свистом вышел между его зубов. – Я отплачу неблагодарностью за твою доброту, если оставлю тебя.

«Проклятье, упрямый поэт!»

– Отблагодаришь, живя, Тантрис, – сказала ему Бранвен. Незнакомая сила усилила ее голос.

Краем глаза девушка заметила лошадей, колотящих по скалистым утесам копытами все ближе и ближе.

– Оставь меня, Тантрис! – Теперь она почти кричала. – Тебе нужно идти!

На его лице отразилась такая нежность, что Бранвен чуть не задохнулась от своих следующих слов:

– Пожалуйста, Тантрис! Вернись на свою родину, зная, что у тебя в Ивериу есть друг.

– Я бы установил мир между нашими народами, – сказал он с сильным убеждением. В тот момент Бранвен жалела, что Тантрис был не королем, а менестрелем. Ни он, ни она никогда не имели бы силы, чтобы действительно установить мир.

– Мир между нами – это начало, – сказала Бранвен с легкой улыбкой. – Но если ты умрешь, мира не будет.

– Между нами гораздо больше, чем мир, Эмер. Позволь мне сразиться за тебя.

Покачав головой, она сказала:

– Это я сражаюсь за тебя.

Она вытащила из кармана камень Ригани и вложила в его ладонь.

– Помни обо мне.

– Мне легче забыть свое имя, чем тебя, – Тантрис сжал пальцами камень и прижал его к груди. – Но на всякий случай…

Он замолчал, и его губы внезапно накрыли ее губы.

Время застыло на месте. Не было ни крови, ни огня, ни Ивериу, ни Керныва. Был только он – только этот поцелуй. Его оказалось достаточно, чтобы заставить Бранвен поверить в то, чего она не могла видеть, заставить существовать – чувствуя, а не думая.

Она позволила своей руке исследовать сильные мышцы его живота, смоченные морской водой. Тантрис обнял ее, подтянул ближе, разделяя те же сладкие вздохи. Она не хотела ничего, кроме как броситься с ним в воду, и пусть бы волны плескали над ними.

Если Бранвен не разорвет объятий сейчас, она никогда не сможет его отпустить. Возможно, в Другом мире, за морем, лежало место, где они могли бы быть вместе, – но его не было в этом мире.

Она оттолкнула Тантриса, и он споткнулся на мокром песке.

– Эмер…

– Ты обещал жить, чтобы увидеть меня снова.

В его глазах вспыхнула решимость:

– Я хочу жить, чтобы увидеть тебя снова.

Она не знала, что сделала бы тогда, – может быть, вместе с Тантрисом уехала в Керныв, – если бы не разглядела своего дядю Морхольта на скалах, прямо над головой.

– Иди, – приказала она.

А потом убежала, и ни разу не оглянулась. Не смогла.

Горе переполняло ее с каждым шагом, когда она удалялась от него. Тантрис никогда не узнает ее истинного имени.

Бранвен была морем пламени.

Крик и шум раздавались с внутреннего двора, когда Бранвен снова вбежала в замок, пробираясь к покоям Эсси в южной башне. Она волновалась, что случится с Тантрисом, если он найдет своих соотечественников – ведь они были пиратами. Но еще больше она боялась того, что с ним будет, если он этого не сделает. И еще был страх за жизнь королевской гвардии и крестьян на побережье.

Тело сладко ныло от свежих воспоминаний о губах поэта на ее губах.

Жуткий вопль разрезал воздух. Какой-то животный. Потом еще один. Бранвен нужно было спрятаться у Эсси, прежде чем Кин поймет, что ее не было в замке. Но в этом мучительном крике было что-то, парализовавшее ее.

Дубтах вырвался из-под арки, чуть не сбив девушку с ног. Его глаза сияли безумным блеском.

– Леди Бранвен! – воскликнул он испуганно. А затем, взволнованно, доложил: – Они поймали некоторых. Они поймали некоторых из этих кровавых ублюдков Кернывака на берегу.

Лед распространился по ее венам, замораживая сердце.

– Где?

– Их ведут в главную башню. Пойдем, леди Бранвен… пойдем, посмотрим, как они обезглавят кернывменов!

Дубтах потянул ее за плечо. Бранвен последовала за ним, но ей казалось, что она смотрит на сцену откуда-то еще, отстраненно. Далеко от замка Ригани. Далеко над волнами, разбивающимися о берег.

Тронный зал был на первом этаже крепости. Королевские гвардейцы тащили мужчин по двору, черные капюшоны закрывали их лица. Ее живот несколько раз скрутило, когда она представила под одним из этих капюшонов изящные черты Тантриса. У некоторых из пленных были кладивосы, бессильно свисающие с поясов.

«Это вовсе не означает, что один из них Тантрис», – сказала она себе. Множество кернывменов носили кладивосы. Аргумент был почти убедителен.

Дубтах протащил Бранвен через толпу, собравшуюся, чтобы хоть мельком посмотреть на пленников. Не говоря уж о их неизбежной казни.

– Мы отбросили их, – с энтузиазмом повторил он. – Теперь они познают иверикское правосудие.

Девушка неопределенно кивнула.

Когда Бранвен с Дубтахом пробрались к передней части тронного зала, ее уши заполнились звуками презрения и осуждения, издевательствами и свистом. Она не могла вспомнить, когда в замок Ригани в последний раз доставлялись пленники. Король Марк явно хотел найти что-то. Так или иначе, этот набег отличался от всех прочих.

Бранвен увидела десятерых мужчин в капюшонах, стоящих на коленях перед королем. Их головы были склонены до самого пола, руки связаны за спиной грубыми веревками. Они выглядели такими слабыми, такими беспомощными в этих позах. Которые, как она поняла, были такими намеренно.