Полный курс русской истории: в одной книге - Сергей Соловьев

Новая вера не только привела к книжному обучению, но и стала воздействовать на правовую систему русского общества. Очевидно, буквально понявший заповедь «не убий», Владимир стал опасаться казнить даже разбойников, которые в его правление сильно умножились, так что пришлось тут вмешаться новому духовенству и объяснить князю, что

«Ты поставлен от Бога на казнь злым, а добрым на милование; тебе должно казнить разбойника, только разобрав дело».

Когда наступил покой в княжестве, те же священники сказали Владимиру, что он может вернуться к старым дедовским порядкам, то есть не казнить за преступления, а брать виру, то есть плату, как было прежде. Очевидно, после принятия христианства земли Владимира переживали смутное время, и порядок был утвержден и восстановлен не за один год. За годы правления Владимиру удалось снова подчинить окрестные восточные племена – радимичей и вятичей, которые перестали платить дань, он ходил также на хорватов, ятвягов, собирался завоевать дунайских болгар, но тут случился казус: взяв пленных, князь увидел, что они обуты в сапоги. Добрыня, осмотрев пленников, сказал Владимиру:

«Такие не будут нам давать дани: они все в сапогах; пойдем искать лапотников».

«В этих словах предания, – говорит Соловьев, – выразился столетний опыт. Русские князья успели наложить дань, привести в зависимость только те племена славянские и финские, которые жили в простоте первоначального быта, разрозненные, бедные, что выражается названием лапотников; из народов же более образованных, составлявших более крепкие общественные тела, богатых промышленностию, не удалось покорить ни одного: в свежей памяти был неудачный поход Святослава в Болгарию».

Иными словами, русские князья еще не могли завоевывать народы, стоящие на другом, более высоком уровне развития. Любопытно, но, как и во времена Святослава, русские были отвратительными всадниками. Еще византийские хронисты с удивлением отмечали, что воины Святослава не умеют сидеть в седле. Ничего не изменилось. Владимир, идя по соглашению с Византией на земли болгар, плыл со своим войском в лодках, а берегом шли союзные конные торки. То есть русские умели сражаться только в пешем строю. Это, кстати, объясняет, почему так опасны были для них набеги печенегов – прекрасных всадников. Нормальной конной дружине прогнать и уничтожить конницу печенегов не составляло бы большого труда, но русские предпочитали лодки и пеший строй. Им еще долго пришлось учиться, прежде чем появились конные воины, способные противостоять всадникам.

При Владимире случилась и первая попытка наладить взаимоотношения с западными странами. Своего сына Святополка Владимир женил на польской принцессе, дочери короля Болеслава. Никакого союза из этого предприятия не вышло, напротив, между Киевом и Польшей возник конфликт: туровский князь Святополк решил принять веру жены и восстать против отца, Владимир, предполагая измену, посадил сына с женой и колобжегским епископом Рейнберном в поруб – то есть в тюрьму.

«Необходимым следствием должна была быть война с Болеславом, – пишет Соловьев, – который в 1013 году поспешил заключить мир с немцами и, нанявши отряд войска у последних, равно как и у печенегов, двинулся на Русь. Кроме опустошения страны, мы не имеем никаких других известий о следствиях Болеславова похода, во время которого возникла распря между поляками и печенегами, и Болеслав велел истребить своих степных союзников. Вероятно, это обстоятельство и воспрепятствовало продолжению войны, тем более что все внимание Болеслава было постоянно обращено на запад, и он мог удовольствоваться освобождением Святополка».

Освобождение, скажем, было странным: Святополку уже после смерти Владимира удалось бежать из тюрьмы, упросить короля выделить войско, чтобы вызволить жену и епископа. Но страдания Святополка уже приходятся на другую эпоху – эпоху Ярослава.

Владимир умер в 1015 году. За год до того его сын Ярослав, сидевший в Новгороде, отказался платить дань Киеву, отец на него сильно осерчал, стал собирать войско против ослушника, но разболелся. Летописец так сообщает об этом:

«Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил. Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем: бояре – как по заступнике страны, бедные же – как о своем заступнике и кормителе. И положили его в гроб мраморный, похоронили тело его, блаженного князя, с плачем».

За то же так любил народ своего киевского князя? Соловьев видит причину вот в чем:

«Главная черта деятельности Владимира состоит в защите Русской земли, в постоянной борьбе с степными варварами. Святослав заслужил упрек, что для чужой земли покинул свою, которою едва было не овладели варвары; Владимир, наоборот, стоял всегда сам настороже против этих варваров и устроил сторожевую линию из ряда городков или укреплений по близким к степи рекам. Понятно, какое впечатление на народ должна была произвести такая разница между поведением отца и сына. Но, кроме того, личный характер Владимира был способен также возбудить сильную народную привязанность. Владимир вовсе не был князем воинственным, не отличался удалью, подобно отцу своему, в крайности решался на бегство перед врагом, спешил укрыться в безопасном месте; предание, сохранившееся в песнях, также не приписывает ему личной отваги, выставляет его вовсе не охотником до проявлений дикой силы. Но Владимир имел широкую душу, которая в молодости могла повести его к излишествам, освященным, впрочем, языческими понятиями, и которая в летах зрелых, особенно под влиянием христианским, сделала его красным солнцем для народа».

Не буду оспаривать этого утверждения историка, хотя в нем самом заложена масса противоречий – князь вовсе не удалой, часто трусливый, похотливый, но, тем не менее, ставший «красным солнышком», в русскую историю попавший как Владимир Святой…

У князя Владимира было двенадцать сыновей, порядок старшинства весьма смутен, потому как в летописи указаны имена жен князя и их дети, но неведомо, кто из детей какого возраста. Самым старшим Соловьев считал Вышеслава от варяжской жены Оловы, посланного отцом владеть Новгородом (туда отправлялся старший из сыновей, Новгород был трамплином перед Киевом). Второй по старшинству сын от Рогнеды – Изяслав, который отправился в земли матери – Полоцк. Сын от несчастной вдовы Ярополка – Святополк – получил Туров. Оба старших сына Владимира умерли еще при его жизни, так что старшим становился Святополк, после смерти отца именно он должен был наследовать Киев. Остальные девять сыновей были младше Святополка и на Киев права не имели. Четвертый сын, тоже ребенок от Рогнеды, именовался Ярославом. Этот сын после смерти Вышеслава был отправлен на его место в Новгород. Святополк из-за гнева отца находился в тюрьме. Так что Ярослав счел, что именно он в обход старшего брата должен стать киевским князем. Впрочем, утверждение Ярослава в этом качестве сопровождалось несчастными для Владимировичей событиями.