Козлы! - Ариэль Бюто

В последующие несколько месяцев долгие беседы чередовались с внезапным необъяснимым молчанием. О дружбе уже и речи не было, признания становились все более пылкими, а безопасная дистанция, пролегавшая между ними, лишь подстегивала воображение. Дотянуться друг до друга они не могли, но тронуть за душу было им по силам. Элиза уже не сомневалась: с ней случилось нечто необыкновенное — в награду за тридцать девять лет, прожитых в серости.

Жан-Ми упорно откладывал их встречу, весьма туманно аргументируя проволочку. Он то мучился угрызениями совести, которые не вязались со смелыми речами, то его обуревала ревность. Что до Элизы, она наслаждалась запретным удовольствием, считая себя любовницей Жан-Ми.

Наконец в один прекрасный день оба проделали половину расстояния от Парижа до Марселя, чтобы встретиться в лионской гостинице. Невероятно взволнованные, они рухнули на постель, избегая смотреть друг на друга, и Жан-Ми сделал с Элизой все то, что не раз обещал сделать, пока их разделяли сотни километров. Элизе было не в чем его упрекнуть, все произошло так, как она мечтала. Как он заставил ее мечтать — используя исключительно силу слова.

Но за счастье всегда приходится платить, и Жан-Ми не замедлил предъявить счет. «Я старый, некрасивый, я тебя не стою», — ныл он ежедневно в телефонную трубку. Элиза разуверяла его, и тогда он принимался грозить разрывом: «Я женат. Эта история не про меня. Ничего у нас не выйдет». Элиза же, напротив, полагала, что, поскольку их связь никого и ни к чему не обязывает, она поможет им жить. Но переубедить Жан-Ми она не успела. Он внезапно исчез из поля зрения, точнее, из поля слуха, и на Элизу навалилась оглушающая унизительная тишина. В памяти постоянно всплывали их беседы, и в свете последних событий ей стало казаться, что все его слова были подчинены единственной цели — затащить ее в постель. При мысли о том, что он оказался расчетливым циником, ее била дрожь. Но самым ужасным было неведение, в котором он ее оставил: почему Жан-Ми с ней порвал? В своем горьком одиночестве она выстраивала самые разные гипотезы, но лишь напрасно себя мучила.

Элиза обсудила случившееся с Флоранс и Каролиной, но они не смогли ей помочь. Связалась с некоторыми общими знакомыми, но и от них толку было мало. Хуже того, Элиза разъярилась, услыхав, что у Жан-Мишеля все хорошо, живет себе по-прежнему, тихо, скромно.

Как не оплакивают пропавших без вести, пока не получены достоверные сведения о их гибели, так и Элиза не могла забыть Жан-Мишеля, пока у нее оставалась надежда поговорить с ним или снова увидеться.

Когда безумные планы вернуть Жан-Ми рухнули один за другим, Элиза погрузилась в отчаяние. Она сильно похудела — гнев пожирал ее изнутри. За неимением возможности обрушиться на Жан-Ми, она злилась на саму себя. В конце концов, глупо обвинять в предательстве человека, которому хватило осторожности — а может, низости — ничего ей не обещать.

Шло время, и в итоге чувство долга, обязательства — дети, муж, работа — вынудили Элизу вернуться к действительности. А потом наступил день, когда впервые за долгие месяцы она почувствовала, что довольна собой. Довольна и горда, потому что нашла в себе силы отправиться в путешествие со всей семьей, и эта поездка непременно принесет ей полное и окончательное исцеление. Воспоминания о Жан-Ми лишь слегка щемили сердце. Она снова стала образцовой женой.

Добравшись до посадочной зоны, Элиза рухнула в кресло. Она знала: как только самолет оторвется от земли, страдания, причиненные Жан-Ми, прекратятся навеки. Марк повел детей в туалет, ему было невдомек, в каком состоянии пребывает его жена. Стюардесса вот-вот пригласит на посадку. Минут через двадцать Элиза взмоет ввысь и связь с Жан-Ми лопнет, как натянутая струна. А дальше — Тунис, безделье и, если постараться, второй медовый месяц с Марком. Стюардесса за стойкой взяла в руки микрофон. Слава богу!

В этот момент и раздался звонок. Сердце екнуло, руки задрожали. Элиза сразу поняла, кто звонит. Она схватила трубку с лихорадочной поспешностью, испугавшись, что звонок сорвется. Жан-Ми! О том, чтобы в ту же секунду отключить телефон, наказав таким образом Жан-Ми, она и не помышляла. Ей было предельно ясно: она пропала, но некоторые катастрофы странным образом походят на счастье. Она прошептала, что не может разговаривать. Он сообщил, что тоскует по ее фантастическому телу. Он хочет увидеться. Сразу по возвращении. В ожидании будет думать о ней каждый день. И не скажет ей прямо сейчас, куда он ее поцелует, иначе она зальется краской. Ошалев от счастья, растерявшись при виде Марка с детьми, Элиза даже не потребовала объяснений, почему Жан-Ми так отвратительно долго не звонил.

Поднимаясь по трапу к чреву самолета, Элиза чувствовала себя теленком, которого волокут на заклание. Марк шел с детьми впереди, но она была уже не с ними, ее тянуло совсем в другую сторону.

Десять дней жариться на солнце, десять дней изнывать от тоски, десять дней усердно загорать в надежде, что загар не смоется до того момента, когда Жан-Ми осчастливит ее звонком. Если, конечно, он вообще позвонит.

Если Шарль когда-нибудь подарит мне утюг на День матери, я засуну инструкцию по применению ему в глотку и в ту же секунду заведу любовника в два раза моложе, чем он. Конечно, это скорее крик души, чем план действий, ведь, во-первых, у меня нет ни малейшего желания способствовать росту населения Франции, а во-вторых, закон обещает массу неприятностей, если я соблазню пятнадцатилетнего малолетку.

На свадьбу Шарль подарил мне кольцо с таким громадным сапфиром, что я тайком отнесла его к ювелиру на экспертизу. Меня официально заверили: камень настоящий, как и малюсенькие бриллиантики по краям. Прекрасный подарок, кто бы спорил, но в моем возрасте с этим булыжником на пальце я выгляжу несколько диковато, особенно когда влезаю в джинсы на бедрах.

Поначалу, каждый раз, когда вертела кольцо на пальце, заставляя камень «играть», я чувствовала легкое головокружение и чуть ли не угрызения совести. Ведь на эти деньги мы могли бы закончить ремонт в квартире, а Шарлю не пришлось бы брать сверхурочные, засиживаясь в офисе до десяти вечера. Но к хорошему быстро привыкаешь, вот и я привыкла к кольцу и начала мечтать, что на первую годовщину нашей свадьбы мне сделают подарок не хуже, а может, и лучше. В тот день я страшно волновалась, меня всю трясло, прямо как в детстве, когда я подкарауливала мышку, которая обязательно прибежит за моим молочным зубом. В спальне отеля «Крийон», куда привел меня Шарль, под подушкой я обнаружила увесистую золотую цепочку. Глядя на нее, невозможно было не верить в прочность наших семейных уз. С тех пор я эту цепочку не снимаю, а Шарль до сих пор за нее расплачивается.

Через три часа у меня свидание с мужем в ресторане — сегодня нашему браку исполняется два года. Я слоняюсь по универмагу «Галери Лафайетт» в надежде найти приличный подарок, но кругом назойливо рекламируют всякую ерунду ко Дню матери, я злюсь и не могу сосредоточиться. Цена на кашемировые свитера едва не сбивает меня с ног. Знаю, Шарль тратится не задумываясь, когда хочет сделать мне приятное. Что ж, хотя бы один из нас должен оставаться в рамках разумного, иначе не видать нам летнего круиза как своих ушей.