Книга дракона - Илья Новак

– Теперь мне кажется, что вся прошлая жизнь была сном. Что я проснулся, только когда познакомился с тобой, а потом с Гагрой.

– Это естественно, мы же из Цуката.

– Ну и что?

– А вот представь, что ты рассматриваешь черно-белую картину, на которой нарисована одна цветная фигура. Она покажется тебе ярче, живее, чем все остальное. Мы с Гагрой – вот такие цветные фигуры на черно-белом фоне. Рядом с нами ты чувствуешь себя более живым, а все остальное, твое прошлое, отступает в тень, правильно?

– Я помню только, что раньше было теплее. Весь мир был теплее, а краски ярче. Теперь все стало более тусклым и зимы очень холодные.

– И это понятно. Да не переживай ты. Главное, теперь нам ясно, что ты можешь справляться с магическими вещами, чинить их.

– Но почему я почти ничего не помню?

– Сейчас я не смогу объяснить тебе.

Они пересекли зал и остановились перед статуей. В большом кресле сидел эльф-великан, левой рукой он упирался в подлокотник, правую, согнутую в локте, поднял перед собой на высоте груди. Казалось, что эльф собирался вскочить из кресла, но что-то помешало ему. Поднятая рука сжимала короткий жезл, увенчанный большой снежинкой с семью острыми лучами. Стены и пол зала, кресло и эльф – все внутри башни состояло из голубого льда, кроме жезла и снежинки на его конце.

– Ну и ну… – произнес Кастелян растерянно. – Надо же, не ожидал увидеть это тут!

– Она железная? – спросил Эб. – А рукоять деревянная, да? Почему они не ледяные, как все остальное?

– Потому что это волшебный жезл, – произнес Гаргантюа, опускаясь на одно колено перед статуей. – Мануил, эльфийский герой, победил им снежных медведей.

Его слова торжественным эхом разнеслись по залу. Эб рассмотрел гордый профиль Мануила, прямой нос, высокий лоб, и сказал Кастеляну, который стоял перед креслом, внимательно глядя на жезл:

– Я не понимаю. Расскажи.

– Да что там рассказывать. Эльфы жили в городе, им досаждали снежные медведи. Сейчас-то их не осталось, но в прошлом они много раз нападали на город, и эльфы понимали, что проигрывают войну.

А Мануил был героем. Эльфийские владыки узнали, что на вершине далекой горы в пещере живет древний демон гор, у которого есть жезл. С его помощью демон вызывает морозных псов, псов-призраков, когда хочет устроить в горах снежную бурю. Владыки послали Мануила к демону гор. Демон свой жезл, ясное дело, отдавать не хотел, у них с Мануилом произошла битва, и Мануил демона одолел. Но тот, умирая, проклял героя. Сказал, что жезл не принесет ему счастья. Когда Мануил вернулся с жезлом, снежные медведи как раз вновь напали на город и уже почти прорвались к Башне, где заперлись эльфийские владыки. Мануил с помощью жезла призвал морозных псов и превратил всех медведей в ледышки. Город ликовал, горожане славили героя, владыки вышли из Башни… и тут сбылось проклятье демона. Сердцем Мануила овладели алчность и жажда власти.

Гаргантюа все еще стоял в той же позе, низко склонив голову. Покосившись на него, магопес вскочил на колени великана. По поверхности венчающей жезл снежинки побежали золотистые искры, но Кастелян, не обратив на них внимания, продолжал свой рассказ:

– Мануил решил – раз он спаситель города, то и управлять городом ему. И прямо на площади всем об этом объявил. Владыки, ясное дело, не согласились с ним, да и горожане тоже, в общем, не были довольны. Герой-воин – это одно, а хозяин города – совсем другое. Сражаться-то он умеет, но в городском управлении ничего не смыслит. В общем, ему дали понять, что могут поставить ему памятник рядом с Башней, подарить новые доспехи, меч какой-нибудь – но владыкой города ему не быть. Мануил рассвирепел и пошел крушить всех направо и налево. Призвал псов-призраков, и они заморозили весь город, эльфийских владык, всех горожан, которые не успели убежать… Когда никого не осталось, Мануил пришел в себя, сел в кресло – и тут вдруг понял, что натворил. Обезумев от ужаса, он начал вставать и случайно направил жезл на себя. А может, и не случайно. Ну и тоже заморозился, конечно. Интересная история, поучительная.

– Ага, – согласился Эб. – Так этот жезл, он, выходит, очень могущественный?

– Ну да, думаю, да, – тут магопес произнес что-то совсем непонятное. – Естественно, эльфы включили ее в свою легенду. Надо же было как-то объяснить ее существование…

На протяжении рассказа Гаргантюа молчал, а теперь заговорил:

– Души эльфов, не успевших убежать, заморозились вместе с их телами и до сих пор бродят по городу, тоскуя по свободе. Через Мануила проклятие демона пало и на них. С тех пор в этих горах всегда стоит зима, и лед никогда не сходит с горных озер. Жезл – могущественное оружие…

– А это мы сейчас проверим, – произнес Кастелян и, встав на задние лапы, зубами вцепился в деревянную рукоять жезла.

Эб не смог хорошо разглядеть, что произошло после этого. Зазвенело, искры на снежинке вспыхнули золотом, вокруг статуи закружилась метель из ледяных звезд. На самом деле звезды были сверкающими холодным огнем глазами четвероногих животных, состоящих из снега. Раздался вой, ледяные пальцы статуи разжались, и жезл упал на пол.

– Кастелян! – закричал Гагра, вскакивая и широко расставляя руки. Взвизгнувшего магопса отбросило прочь, прямо в объятия эльфа. Вдвоем они покатились по полу.

Гаргантюа упал навзничь, обеими руками сжимая Кастеляна. Когда вой потревоженных морозных духов смолк, эльф приподнял голову и увидел перед своим лицом приплюснутую морду магопса.

– Нельзя прикасаться к жезлу! – сердито сказал ему Гаргантюа. – Древнее проклятие…

– Чихал я на ваше проклятие! Псы – это лишь морозные заклинания… – Магопес замолчал, услышав звук, раздавшийся в тишине позади них. Прозвучал голос Эбвина:

– А он не холодный. Наоборот, теплый…

Эльф и Кастелян уставились друг на друга. Затем Гагра сел, а Кастелян, оттолкнувшись лапами от его груди, прыгнул на пол и повернулся.

Эб склонился над жезлом – острая грань снежинки глубоко вонзилась в пол, и деревянная рукоять торчала наискось вверх. Ладонь Эба лежала на ней.

– Нет, серьезно, – он глянул на Гагру и Кастеляна, потом ухватился за жезл обеими руками. – С виду – обычная деревяшка.

– Отойди! – взвизгнул Кастелян, но было поздно.

Ухватившись покрепче, Эб потянул и вытащил снежинку из пола.

Громкий звон опять разнесся по залу. Эб выпрямился, повертел жезл, рассматривая его со всех сторон, и спросил:

– Так мы можем оставить его себе?

От того места, где снежинка пробила пол, во все стороны разбежалась паутина трещин. Ледяные своды загудели, будто колокол, сверху посыпалась снежная труха. Небесно-голубой лед побелел и стал распадаться кусками; рядом со вскочившим Гагрой в пол вонзилась сосулька.