Страстная ночь в зоопарке - Дарья Донцова

– Это не то, о чем вы подумали! – решительно сказала я.

– А о чем я подумала? – прищурилась Варя.

– Сами видели, я никуда не отлучалась из кухни, – воскликнула я, – и никак не могла убить Роберта!

Варвара подошла ближе.

– Откуда ты знаешь, как зовут умершего?

– Его имя присутствующие склоняли на все лады, – напомнила я.

– Ты первая воскликнула «Роберт», я отлично слышала, – ехидно сказала Варя. – Ольга нацелилась на «Шпикачку», ясно как день!

– Не понимаю, о чем вы! – честно ответила я.

– Брось, – отмахнулась Варя, – не время сейчас дурака валять. Полицейские полный шмон устроят, непременно выяснят, кто ты, а тебе это надо? Лучше расскажи мне первой, я тебе помогу. О’кей? Григорий, который хозяин, отвратительный павиан, его мать законченная дура, а младший Гришка тряпка, о которую они вытирают ноги. «Шпикачка» корчится в предсмертных муках. Я не присягала семейству Азабековых на верность. С удовольствием буду работать на Ольгу. Из меня получится шикарный управляющий. Знаю о «Шпикачке» всю подноготную и готова сообщить о ней новому хозяину. Если ты от Ольги, а не от Фила, как предположила Вероника, то я сделаю это с радостью.

– Кто такой Фил? – поинтересовалась я.

Варвара схватила меня за руку, выволокла из раздевалки, протащила по коридору, втолкнула в маленькую комнатку с узким диванчиком и кукольными креслами, села в одно из них и сказала:

– Если ты не прекратишь придуриваться, я велю Лере и Максу сказать полиции, что новенькая выходила из кухни и ее не видели около получаса! Отмывайся потом от подозрений. Карты на стол! Ты стриттер!

– Кто? – поразилась я. – Не можешь по-русски сказать?

– А нет такого слова в родной мове, – усмехнулась Варя. – Стриттер – это шпион, которого засылает человек, решивший купить ресторан, гостиницу, мотель. Продавец ведь не сообщит всей правды о предприятии, от которого он решил избавиться, вот покупатель и проводит разведку боем. Сначала выяснит, что к чему, а уж затем свой интерес к торгам демонстрирует.

Я прижала руки к груди.

– Простите, Варя, вышло недоразумение. Я хотела…

– …взять сигареты, хотя не куришь? – перебила меня она.

– Нет, – призналась я, – задумала убежать как можно скорее. Испугалась полиции и журналистов.

Варвара моргнула и рассмеялась:

– Батюшки! Да никак ты мировая знаменитость, которая не хочет иметь отношения с папарацци?

– Я всего лишь простая посудомойка, – потупилась я, – но мне очень не хочется оказаться замешанной в чем-то неприятном, я дорожу своей репутацией.

– Ага, – кивнула Варя, – ситуация проясняется. Ты озабочена карьерой, а появление фото в газетах в связи с кончиной Волкова не самый лучший пиар и поэтому ты попыталась смыться?

– Верно, – кивнула я, – сглупила от страха. Полиция будет всех допрашивать, не дай бог решит, что новая сотрудница с какого-то бока причастна к смерти Роберта. Согласись, странно звучит, женщина первый день появилась на службе, и тут бац, один из самых уважаемых людей города лишается жизни.

– Значит, ты у нас посудомойка, – протянула Варвара.

– Именно так, – заверила я.

– И тебе нужны деньги? – прищурилась она.

– До жути! – воскликнула я. – Обеспеченный человек не станет отскребать тарелки от объедков.

Варвара схватила меня за руку, повернула ее ладонью вверх и спокойно, как учитель, объясняющий малышу домашнее задание, сказала:

– Послушай меня внимательно. И подумай над моим предложением, оно очень выгодное. Но сначала объясню тебе твои ошибки. Похоже, ты не очень опытный стриттер. Человек, который занимается этим делом, должен учитывать все мелочи. В них основная загвоздка. Итак. Твоя рука. Если женщина работает посудомойкой, у нее никогда не будет свежего маникюра, да еще с ярким, красным лаком. У нищих нет средств на полировку ногтей. Несмотря на резиновые перчатки, никакой лак не выдержит больше одного рабочего дня. Сколько сюда баб для грязной работы ни приходило, ни у одной не было таких нежных, ухоженных ручек без признаков больных суставов. Посудомойки все поголовно мучаются артритом, а у тебя на него ни намека. Далее. Ты явно впервые очутилась на кухне ресторана, я видела, как ты подпрыгнула от неожиданности, когда заорала духовка. Мне это показалось странным: промышленные электрические шкафы всегда издают пронзительные звуки, чтобы поваренок, которому велено следить за пирогами или мясом, не проспал готовое блюдо. И у тебя на ногах короткие сапожки.

– Вы же не думаете, что человек в декабре нацепит босоножки? – перебила ее я.

Варя поправила цепочку на шее.

– Опытная посудомойка знает, как жарко на кухне, понимает: ей предстоит простоять всю смену, сесть удастся лишь во время короткого обеденного перерыва, значит, надо прихватить удобные, мягкие, не сжимающие ступню туфли на «школьном» каблуке. Присмотрись к остальным бабам на кухне, они все именно в таких. Да хоть на меня полюбуйся. – Варя вытянула ноги. – Видишь? Широкая колодка, никаких ремешков, которые нарушают кровообращение, мягкая замша, она комфортнее кожи, и непременно трехсантиметровый каблучок. Когда после смены понимаешь, что ноги у тебя раздулись, как у слона, то начинаешь очень внимательно подбирать рабочие ботинки. А ты в сапогах! Сегодня ляжешь спать, скрутит тебе голени судорогой, вспомнишь мои слова. Скачем дальше. Ты хотела убежать, не взяв зарплаты. Нелогично! Черный персонал бьется за каждую копейку, а ты махнула рукой на деньги. Можно было бы тебе еще пару косяков в нос ткнуть, но, думаю, хватит одного моего последнего аргумента. Как тебя зовут?

– Виола, – представилась я, – то есть Виолетта Рязанова. В детстве дали прозвище Вилка, оно мне нравится.

Варвара ткнула пальцем в компьютер.

– Там твое резюме.

– Точно, – кивнула я, – его Гриша видел.

– Григорий идиот, – спокойно произнесла Варя, – анкеты читаю я. Мне понравилось резюме Рязановой, я договорилась с ней, та сообщила, что приедет днями, точной даты не назвала, написала: «Приступлю к работе в промежутке между пятнадцатым и двадцать четвертым декабря».

Я решила стоять на своем непоколебимо, как Брестская крепость.

– Абсолютно верно.

Варя схватила мышку, поводила ею по «коврику» и велела:

– Смотри. Это ты, Виолетта Рязанова, эмигрантка из России.

Я уставилась на фото. Симпатичная женщина с большими карими глазами, пухлыми губами и пышными, вьющимися волосами. Все ничего, кроме одной детали!

– Негритянка! – выдохнула я.

– Здорово, да? – обрадовалась Варя. – Вот думаю, может, ты успела сделать радикальное отбеливание кожи, а? И еще с десяток пластических операций до кучи. Вероятно, ты носишь парик?