Катары - Роже Каратини

1. В противоположность тому, что произошло во время взятия Безье, Каркассон не подвергся разграблению; предводители крестоносного войска наложили своего рода запрет на добычу, поручив ее охрану рыцарям, прославившимся храбростью и непреклонностью. Настоятель Сито, Арнаут Амори, глубоко потрясенный разорением Безье, дошел даже до того, что пригрозил отлучением от церкви тем крестоносцам и прочим воинам, которых уличат в грабежах. И высказал он это в таких словах:

2. Было решено, что все жители Каркассона покинут город «нагими», не взяв с собой ничего, кроме своих грехов, и что они останутся свободными. Так что горожане ушли «в одних рубахах и штанах» при следующих обстоятельствах, описанных в «Песни о крестовом походе»:

Тренкавель, прежний виконт, был брошен в тюрьму, а вся добыча, которую, как мы уже говорили, уберегли от грабителей и на которую «наложили секвестр», предназначалась новому виконту, коего должен был назначить Арнаут Амори, настоятель Сито.

3. Победившие крестоносцы тем не менее отобрали земли каркассонского виконтства у отлученных от Церкви баронов; теперь следовало передать эти владения другим баронам. Комиссия, состоявшая из двух епископов и четырех рыцарей, также назначенных вездесущим настоятелем Сито, решила отдать виконтство никому не ведомому капитану, обладавшему небольшим феодом в долине Шеврез, графу Симону де Монфору, и вот об этом выборе следует поговорить подробнее.

* * *

Если крестоносцам и удалось, взяв такие крупные города как Безье и Каркассон, сократить в Лангедоке и Провансе число местностей, где угнездилась катарская ересь, все же они не смогли искоренить ее во всех южных провинциях Франции. Кроме того, к сентябрю 1209 года у безжалостного гонителя еретиков, благородного графа де Монфора, возглавившего к этому времени крестовый поход, осталось лишь двадцать шесть рыцарей, с которыми он должен был поддерживать религиозный порядок в Лангедоке... Впрочем, в марте следующего года он, должно быть, с радостью встретил нескольких высокопоставленных особ, прибывших с севера, дабы помочь ему истреблять катаров; в числе этих особ были монсиньор Пьер, его преосвященство епископ Парижский Пьер де Куртене, граф Осеррский, пришедший из Иль-де-Франса с крестоносным войском, а главное — подкрепление (несколько сотен воинов), которое привела ему его собственная жена, Алиса де Монморанси. У священной войны действительно существовали свои правила, установленные во время первых крестовых походов против турок — походов, устроенных с целью освобождения Гроба Господня. Рыцари, бравшие крест, были добровольцами, которые обязывались сражаться ради Церкви в течение по меньшей мере сорока дней, но они вольны были вернуться домой, как только истечет срок этой «сорокадневной службы». Следовательно, необходимо было предусмотреть постоянное пополнение численного состава крестоносных войск и обеспечить смену воинам. Армия крестоносцев, сеявшая страх повсюду, где она проходила, была временной армией, добровольцы которой обязаны были служить лишь в течение сорока дней, после чего могли беспрепятственно ее покинуть.

Представители папы в Каркассоне, знавшие об этом, разумеется, были обеспокоены. Вскоре все эти бароны, эти рыцари, эти паломники, взявшиеся за оружие по призыву проповедников, вернутся каждый в свой край или феод, и от армии крестоносцев останутся лишь несколько гарнизонов, разбросанных по тем городам Окситании, где особенно пышным цветом расцветет ересь. Для того чтобы защитить христианский мир от повторения этой напасти, Церкви следовало отдать Каркассон, только что завоеванный крестоносцами, какому-нибудь знатному сеньору. Выбор был, как мы догадываемся, трудным, поскольку ни один благородный барон не желал унизиться до того, чтобы воспользоваться несчастьями сеньора Тренкавеля. Вот и «Песнь о крестовом походе» также рассказывает нам о том, каким образом выбор сурового настоятеля Сито, которому отныне принадлежала неоспоримая церковная власть в Лангедоке, пал на Симона де Монфора, каким образом «благородный граф» сделался преемником Тренкавеля.