Странные вещи - Эли Браун

У городских ворот Несса остановила фургон и подождала, пока Клевер соберет свои пожитки и спрыгнет на землю.

– Я хочу подарить тебе на память одну штучку. – сказала Несса, копаясь в кожаном кошельке, Вынув что-то маленькое и блестящее, она повертела вещицу в руках и протянула Клевер.

– Золотой зуб? – рассмеялась Клевер.

– Это единственное золото, какое у меня есть, – пожала плечами Несса. – Дядя-то был зубодером. Или хочешь вместо него бутылку эликсира?

– Нет-нет, и так хорошо, – и Клевер положила странный подарок в карман. – К сожалению, мне нечего подарить тебе в ответ. А ты разве отправишься в город без фургона?

– Да мне и самой там делать нечего.

– А, ты хочешь сказать, что не можешь войти в Нью-Манчестер, – догадалась Клевер. – Тебя не пустят.

– Эликсир не всем по вкусу, – улыбнулась Несса. – Я проворачиваю свои дела за городскими стенами.

– Кто-то узнал, что входит в состав эликсира? – Клевер понимающе хмыкнула. – Тебя выгнали и велели никогда не возвращаться.

– Ладно, будь там поосторожней, сестренка, – и Несса торопливо щелкнула поводьями. Фургон в тучах мошкары тронулся по узкой боковой дороге, затененной ивами.

– Они вымазали тебя дегтем и вываляли в перьях? – крикнула вдогонку Клевер.

Несса даже не оглянулась.

Клевер проводила фургон взглядом, грустя оттого, что и с Нессой ей пришлось расстаться. Однако вскоре, опустив на землю поклажу, она уже рассматривала ворота Нью-Манчестера, возвышавшиеся впереди. Ей предстояло войти в самый большой и современный город в штате, а может, и в целом мире. Конечно, лучше было бы сделать это в компании друзей. Стена была слишком высока, чтобы что-то за ней разглядеть, но там, за воротами, слышался гул городской жизни.

И где-то среди этой беспокойной суеты был он, Аарон Агат, человек с правдивыми ответами на все ее вопросы. Девочка нащупала в кармане Часы, проверяя, не пропали ли они, подхватила свой багаж и направилась к воротам. Она все же оглянулась, но желтого фургона уже не было и в помине. С высокой городской стены на нее смотрели скульптуры соколов со щитами в лапах. Клевер поправила шляпу и вошла в Нью-Манчестер.

Нью-Манчестер встретил Клевер радушно, сразу же завертев ее в ярмарочном круговороте оживленных улиц. Вытянув шею, Клевер любовалась десятиэтажными чудо-домами из кирпича и гранита. Ее влекли за собой не только звуки и запахи, но и толпы людей, и множество экипажей.

Не успела она заткнуть нос, почувствовав противный запах мыловаренной фабрики, как зловоние сменилось дурманящим ароматом, исходящим от тележки кондитера, где жареный арахис обливали расплавленной карамелью.

На каждом углу главной улицы высились столбы с современными фонарями. Обслуживали их ловкие фонарщики в красных фуражках – они переносили на плечах лестницы и ловко, как мартышки, карабкались по ним, подрезая фитили и подливая масло. Клевер надеялась, что встретит здесь чудеса техники, но такая поразительно смелая идея – каждую ночь освещать целый город – заставила ее задохнуться от восторга.

Некоторые кварталы блистали пышным убранством. Даже вывеска сапожной мастерской была отделана сусальным золотом. Клевер протолкалась сквозь толпу, чтобы получше рассмотреть общественный фонтан с питьевой водой, выложенный мозаичным узором из рыб и осьминогов. Зачерпнув ковшиком воды, она попила. Вода оказалась на удивление холодной, на вкус отдавала железом и без конца пузырилась, словно горный ручей. Клевер не могла понять, завидует она или сердится на живущих здесь людей, которые так равнодушно пробегают мимо, не удостаивая взглядом такие чудеса.

Заглядевшись, Клевер не заметила повозки, которая с такой силой толкнула ее в плечо, что закрутила волчком. Ее пихали и толкали, и так она продвигалась все дальше по улице, словно лист на ветру, то и дело повторяя:

– Извините! Простите меня!

Что и говорить, правила приличия на улицах Нью-Манчестера напоминали этикет неспешно движущейся лавины. Все здесь перемешалось. На углу музыканты наяривали залихватскую джигу, а в десятке ярдов от них другой оркестр играл похоронный марш. Джентльмены во фраках, поддерживая разодетых дам, проходили по деревянным мостовым мимо дремлющих нищих.

Пропуская гувернантку, прижимавшую к груди ноты, Клевер вжалась спиной в кирпичную стену. Гувернантка хмурилась так мрачно, как будто рассчитывала своим гневом пробить брешь в толпе. Следом за решительно шагающей наставницей бежала стайка молоденьких девушек, не старше самой Клевер, хихикающий ураган шляпок и шелков. Приподнятые юбки открывали пуговки на башмачках, взбегающие вверх, как ноты в гамме. Это, несомненно, были ученицы, направлявшиеся на урок музыки, – тугие локоны, румяные щеки. Пробежав мимо, они обдали Клевер облачком сиреневого одеколона, словно ветерком из райского сада.

Каково это, быть так тщательно и нарядно упакованной, словно подарок? Рассматривать девушек было неприлично, но Клевер все же повернула голову и смотрела им вслед, пока шумная стайка не растворилась в толпе. Интересно, они и чувствуют себя такими безукоризненными, какими кажутся на вид, со своими зонтиками-ореолами?

Клевер посмотрела на свои грязные штаны, обветренные руки, мозолистые ладони, перепачканные зеленью башмаки, которые она не снимала всю дорогу от самого озера. Поздно, слишком поздно начинать другую жизнь. Эти пятна и отметины слишком важны для нее, их нельзя оттереть. И конечно же Клевер ни за что не променяет свои знания о скрипичных изгибах позвоночника или о сердечном ритме ни на какие завитушки манерной камерной музыки.

Впрочем, будь жива ее мама, Клевер, возможно, смирилась бы с корсетом, а то и радовалась бы ему. Сложись все иначе, такой же образцово чистый цветочек по имени Клевер беззаботно бежал бы сейчас вприпрыжку за своей наставницей.

На широкой площади к небу возносилась сверкающая колонна – памятник мирному договору, двадцать лет назад положившему конец войне в Луизиане. Вверх от колонны по спирали поднимались в небо мраморные голуби. Клевер даже удивилась, что война могла породить нечто столь прекрасное. Она прижала ладонь к холодному камню. Касались ли когда-нибудь этого монумента руки Минивер? Гуляя по Нью-Манчестеру, Клевер просто не могла не задавать себе этих вопросов: ходила ли ее мать по этой брусчатке, любовалась ли этим витражом, слышала отрывистый ритм, доносящийся из этой кузницы?

Однако было у Клевер и более важное, неотложное дело.

– Вы не знаете, где найти Аарона Агата? – с этим вопросом она подходила к лавочникам и торговцам фруктами.

– Где живет мистер Агат? – спрашивала она у проезжающих дам и кучеров их экипажей. Спросила и у фонарщиков. Но ответ неизменно был отрицательным.

А шериф, сдув с усов пивную пену, проворчал:

– Не ищите неприятностей, маленькая мисс.

Лихорадочный ритм города так захватил Клевер, что она чуть не забыла об указаниях отца.