Странные вещи - Эли Браун

– О, нет! – воскликнул мистер Агат, уронив стопку книг. – Боже, только не это!

Клевер попятилась, отступила на несколько шагов, но бежать было некуда. Палец болел и пульсировал, но куда больше тревожило то, что кукла схватила лом.

Она метнула его с такой силой, что тот – бац! – воткнулся в кирпичную стену, чудом не угодив Клевер в голову. Девочка закричала и, пока кукла озиралась, подыскивая другое оружие, забралась за печатный станок, надеясь спрятаться.

А мистер Агат присел на корточки, открыл сигарную коробку и направил ее на куклу. Руки у него так и ходили ходуном, но он овладел собой и ласковым голосом запел детскую колыбельную:

– Не плачь, Сюзанна-золотце, утром дождик кончится. Тучка, прочь уплыви, ты, Сюзанна, не реви.

Мягкими руками-подушечками кукла подняла за угол один из ящиков. Тяжелый ящик взлетел в воздух, словно весил не больше перышка. В своей жизни Клевер приходилось видеть, как упряжные лошади разбивают копытами твердую землю, как волы выкорчевывают кряжистые пни, но никогда она не видела такой силы.

Мистер Агат продолжал петь, по его лицу струился пот. Привлекая внимание куклы, он слегка потряс коробкой.

– Птичка утром к нам летит, Сюзанне злиться не велит…

Кукла нехотя отшвырнула ящик и побрела к сигарной коробке. Забравшись в нее, она бросила на Клевер последний мрачный взгляд, и мистер Агат захлопнул крышку.

Бережно, осторожно он поставил коробку на подставку, а затем, поразмыслив, придавил ее сверху тяжелой книгой.

– С Сюзанной шутки плохи, – сказал он, глядя на Клевер поверх очков.

Хотя Клевер страшно перепугалась, у нее вырвался восторженный смешок. Ее окружала самая настоящая коллекция. Она прикусила кончик своей косы, умирая от ужаса и восторга.

– Будьте очень осторожны, – сказал мистер Агат. – Диковины могут быть крайне опасны, в чем вы уже убедились. Тем не менее нужно уложить еще несколько ящиков! Здесь у меня восемнадцать подтвержденных диковин, самая большая коллекция в мире, а еще тридцать две неподтвержденных, и все их нужно вывезти.

– Неподтвержденных?

– Представьте себе, надевает человек перчатку, идет играть в карты – и выигрывает. Он думает: «Уж не из-за перчатки ли я выиграл? Наверное, это диковина!» Но чаще всего такое не подтверждается. Но вот, к примеру, – он покрутил над головой зеленый Зонт, – рассказывают, что в него восемь раз ударяла молния. Если это правда, я почту за честь включить его в списки как истинную диковину. Но проверить такое непросто, и мне не слишком хочется испытывать его самому. Так что объект пока остается неподтвержденным. Птичья Клетка – тут дело другое… – Он снял с крюка простую медную клетку и протянул ее Клевер. – Суньте-ка туда голову.

Клевер послушалась и чуть не упала, так закружилась у нее голова. Еще бы – ей вдруг показалось, что она сидит где-то высоко над улицей, глядя оттуда вниз, на снующих людей и экипажи. Потом – от неожиданности желудок подскочил к горлу – она полетела в окружении серых птиц. Мягкое хлопанье голубиных крыльев приглушало шум города. Хватая ртом воздух, Клевер отпрянула и посмотрела на Агата.

– Я летала!

– Летала Канарейка.

– Но я видела…

– То, что видела Канарейка. Тем, кому приходится дни напролет сидеть в подвале, как мне, Канарейка – превосходное подспорье. Птичью Клетку мы упакуем в последнюю очередь, – он махнул рукой в сторону саквояжа, – и это все разберем – вот только переедем в безопасное место.

Перекладывая вещи в саквояже, Клевер украдкой разглядывала чудесное место. Железная плита, умывальный таз, веник – любая вещь здесь могла оказаться наделенной удивительной и притягательной силой.

– Чтобы собрать такую коллекцию, нужны десятки лет. Откуда все эти вещи и как оказались у вас?

– Откуда, в самом деле? – Агат заколачивал ящик и приговаривал между ударами молотка: – Существуют разные научные школы… – Бах! – Одни говорят, что диковины суть артефакты предыдущего, пробного варианта творения… – Бах! Бах! – Останки несовершенной Вселенной, скажем так. Другие считают их всего лишь случайными отклонениями. На огромном поле клевера, например, можно отыскать лишь одно растение с четырьмя лепестками, верно? Точно так же, среди множества… – он посмотрел на молоток в руке, – …молотков всегда найдется один, который немного отличается.

– Этот молоток отличается?

– Нет. Это обычный молоток. Зато вот это, – он вынул из ящика покрытый синей глазурью Чайник и, с любовью повертев перед глазами, бережно вынул из носика пробку. – Какая разница, в конце концов, откуда взялся этот Чайник. Нам важны лишь его возможности. Хотите? – оглядев заваленную вещами комнату, но так и не обнаружив чашку, которая болталась у него на ремне, Агат махнул рукой и позволил янтарной струе литься из носика прямо на кирпичный пол.

– Ромашковый, – благоговейно прошептала Клевер. – Всегда ромашковый.

Об этом Чайнике она знала из журнала, но и подумать не могла, что ей доведется насладиться ароматом этого чая.

Она отошла и смотрела издали, как ширится темная лужа на полу.

Время шло, обычный чайник давно уже опустел бы, а чай все лился и не думал иссякать.

– Вкусный и горячий, – сказал мистер Агат.

От заполнившего комнату пара Клевер разрумянилась. Она была поражена тем, сколь значительные предметы ее окружают. Ей стало понятно, что такая работа без труда могла превратить искателя приключений мистера Агата в близорукого архивариуса. Волшебный аромат доказывал, что перед ними самый важный чайник на свете, единственный чайник, имеющий значение. И все-таки, все-таки – ведь это просто чай, жидкость, не так ли? Натеки его хоть целый ромашковый океан, неужели это так уж важно? Неужели это neobkhodimo, как говорил ее папа? Что же это такое – необходимая диковина? Такая важная, что могла затмить собой даже эти чудеснейшие артефакты? Как Клевер ни старалась, она не могла ответить на этот вопрос.

– Если я буду продолжать, то смогу налить столько чая, что мы утонем. – Мистер Агат, казалось, был погружен в транс, как и сама Клевер.

– Но лучше этого не делать, – Клевер, очнувшись, воззвала к чудаковатому ученому.

– Я могу наполнить весь этот подвал, а чай все будет литься и литься! – возбужденно воскликнул мистер Агат, с восторгом глядя на льющийся чай. – Вот до чего… щедр этот чайник.

Чай растекался, заполняя щели и трещины в кирпичной кладке, он уже плескался о стены, наполняя воздух влагой и ароматом.

– Мне бы не хотелось утонуть сегодня, мистер Агат, – твердо сказала Клевер.

Он захлопал глазами, очнулся и поднял, наконец, чайник, остановив поток.

– Пить этот чай можно без всякого вреда. Правда, ромашка не каждому по вкусу, – мистер Агат заткнул носик чайника пробкой и вернулся к укладыванию вещей, шлепая по чайным лужам. – Философы утверждают, что диковины проскальзывают сквозь щели в наших снах и так проникают в наш реальный мир. Ах, конечно, была еще и теория вашей матушки, что диковины – это части головоломки или, так сказать, ступеньки лестницы, которая, если сложить их в правильном порядке, может возвысить нас и избавить от страданий, даже от смерти! Совершенно ненаучно, если хотите знать мое мнение. С другой стороны, Ньютон установил, что покоящееся тело имеет тенденцию оставаться в состоянии покоя…