Закон «Бритвы» - Дмитрий Олегович Силлов

шаг широкий, отпечатки глубокие. Почти бежал. Почему?

Впрочем, все выяснилось довольно быстро. К одному следу прибавилось еще два, пошли рядом. Непохоже на поведение бандитов. Значит, охрана ждала курьера, контролировали местность, пока шла сделка, а после присоединились. Ну да, удивляться нечему. Курьер брал товар явно не для себя, иначе вел бы себя по-другому. Значит, так и есть, не наврал бармен – мы шли по следу перекупщика. Или посредника, которого конечный покупатель ждал в условленном месте.

– Идут – как пишут, – хмыкнул Меченый. – Так быстро ходят только с мощными детекторами, которые стоят, что твой чугунный мост. Иначе за не фиг делать в аномалию угодишь. Или в пасть к ктулху, например.

Правда, один из троицы ушел недалеко…

Сколько хожу по Зоне, а все не могу привыкнуть к чувству постоянной тоски в душе и ожидания какого-нибудь лютого трындеца. Вроде спокойно всё вокруг. То же небо, похожее на гигантскую темно-серую могильную плиту, нависшую над головой. Тот же унылый пейзаж вокруг, от одного вида которого хочется сесть и завыть по-волчьи от безысходности. Та же полудохлая серая трава под ногами… Тут практически вся растительность такая – или серого нездорового цвета, или же рыжего, как знаменитый одноименный лес, к примеру.

Хотя порой попадаются и исключения.

Эти две березы росли на расстоянии пары метров друг от друга и выглядели получше многих деревьев Зоны. По сути, это были самые обычные березки, каких навалом растет по всей Украине. Кора черная с белым, без следов грязи и радиации, и листва вполне себе нормальная. Пожухлая, конечно, местами, осень как-никак, но еще вполне себе живая и радующая глаз, замыленный убийственно-печальными пейзажами зараженных земель. И трава возле них другая, повыше и заметно позеленее той, что везде.

И это настораживало. Причем не одного меня.

– Что-то не так, – выдал Меченый, приглядываясь к березкам. Что чуйка, что оценивающий взгляд на возможные аномалии у него однозначно лучше, чем у меня. Авось, и выглядит чего.

– Ага, – поддержал его я. – В Зоне ж главное – между двумя одинаковыми образованиями не проходить. Обойдем?

Вместо ответа Меченый осторожно – будто по минному полю шел – приблизился к березкам, после чего пнул нечто, валяющееся в траве и напоминающее футбольный мяч.

Но это был не мяч.

Это была человеческая голова, словно отрубленная гильотиной. Срез шеи казался немыслимо ровным, так ни ножом, ни топором не откромсаешь.

А потом Меченый вернулся, взял эту голову – и бросил, будто и правда волейбольный мяч над низкой теннисной сеткой запустил. Примерно на уровне метра-полутора над землей. И не между березами, как можно было ожидать, а левее ближайшего к нам дерева.

И тут случилось интересное.

Пролетая мимо березы, голова распалась надвое, словно разрезанная невидимым смертоносным лучом. В результате на проплешину в траве упали две половинки обтянутого кожей черепа, внутри которых хорошо был виден белый мозг с кровавыми прожилками, словно перед тем, как сталкеру отрезало голову, он успел умереть от инсульта.

– Что бы это могло быть? – задумчиво проговорил Японец.

– Аномалия новая, что ж еще? – пожал плечами Меченый. – По ходу, «мусорщики» что-то у себя мутят, выкидывают в наш мир новые, невиданные отходы. А наша природа с ними взаимодействует. И оттого получается всякая хрень типа этой. Думаю, береза то ли паутиной какой, то ли еще чем-то невкусную для нее башку отрезает, а корни утаскивают под землю оставшуюся вкусняшку. Проплешина в траве неслучайна, туда они тело и затащили.

– Или сок березовый особый впрыснули в тело, оно разложилось, а корни впитали питательную кашу, – предположил я. – Видишь, края проплешины будто слегка выжжены. Похоже на действие какой-то кислоты.

– Да не суть, – отмахнулся слегка уязвленный сталкер. – Название надо бы ей придумать… Пусть будет «струна» – некоторые нехорошие люди порой их натягивают меж деревьями, и той струной мотоциклистам головы сносит.

– Так она ж не между деревьями, – заметил я, – а вроде как сбоку от них.

– Тогда сам название придумывай, если такой умный! – окрысился Меченый. – Что, блин, за жизнь пошла? Теперь мимо обычных деревьев ходи да думай, отчекрыжат они тебе башню или нет.

В общем, аномальные березы мы обошли по приличной дуге и, вновь выйдя на след, направились дальше. Прошли примерно с километр, периодически бросаясь гильзами в особо опасные места на предмет проверки, аномалия там или нет. Разок нарвались на небольшой гравиконцентрат, в мгновение ока превративший гильзу в вытянутый металлический блин. Заметили в лесочке молодого ктулху, который, увидев нас, довольно резво свалил.

– Разведчик, – невесело хмыкнул Меченый. – Сейчас прибежит, своим доложит, что видел трех аппетитных сталкеров, и придется нам отбиваться от целого стада, пока патроны не кончатся.

– Не придется, – проговорил Виктор, смахивая со лба внезапно выступившие капли пота. – У него мозг простой, не то что человеческий. Стереть память о нас оказалось довольно легко.

– Что-то тебя нехило качнуло с того простого мозга, будто литр, не выдыхая, в себя вылил, – заметил Меченый. – Но если и правда ротощуплому тыкву простерилизовал – уважаю. Так ты псионик, получается? Аккуратнее, в Зоне их отстреливать принято.

– Хотел бы я посмотреть на того, кто решит отстрелить Японца, – хмыкнул я. – «Струна» твоя ему детской игрушкой покажется.

– Не, я не против, крут он бесспорно, – кивнул Меченый. – Но в глаз же ему кто-то засветил – вон фонарь на полряхи расплылся…

– То человек, можно сказать, за твою свободу пострадал, – пояснил я. – Хорош языком молоть, реально утомил.

– Да это я в подвале в молчанку наигрался, вот меня и распирает, – вздохнул сталкер. – Принято, все понял, заткнулся.

Но через минуту все же вновь подал голос:

– Блин, что за погоняло такое – Крезар? Первый раз слышу про такого перца в наших местах.

– Может, от английского «крези», – предположил я. – Типа, псих на всю башню.

– Может, и так, – отозвался Меченый. – Ладно, дойдем до намеченной точки – разберемся.

* * *

Когда кто-то тебя полностью контролирует – это действительно страшно. Вроде все осознаёшь, и даже кажется порой, что совсем немного – и ты сможешь что-то сделать, вырваться из-под пресса чужой воли и вновь стать самим собой. Не послушной тварью, приученной к повиновению болью и страхом, а тем, кем был раньше…

А может, и не был никогда. Может, смутные обрывки воспоминаний, порой всплывающие в сознании, это всего лишь сны. Изредка Хозяин разрешает поспать, и тогда они время от времени пробиваются наружу из-за сплошной черной Стены, тревожат, мучают – и одновременно дарят надежду на то, что все когда-то изменится. Но в глубине души ты знаешь, что никогда ничего не поменяется, что это рабство – навечно. И тогда остается лишь ждать очередного сна – и очередных сновидений… Правда, если их заметит Хозяин, то накажет очень больно, а потом надстроит и укрепит Стену, которая