Вендари. Книга третья - Виталий Вавикин

– Ну так давай пленим твоего хозяина и подарим тебе свободу, – начала раздражаться Лана, готовая надавить на бывшего служку, если придется, но он неожиданно согласился.

Страха не было. Алево просто решил, что пришло время в очередной раз принять судьбу. Хватит бегать. Хватит скрываться. Ветер перемен сбивает с ног, и глупо дышать смрадом прошлого, не пытаясь сделать вдох полной грудью.

Перед тем, как войти в дом своего хозяина, Алево достал нож и нанес себе несколько смертельных для человека ран, чтобы иметь возможность остаться в небольшом особняке и подать Лане и Эрбэнусу сигнал, когда Оллрик примет зараженную кровь. Так что, когда Алево переступил порог дома своего хозяина, за ним тянулся кровавый след. Оллрик заметил кровь, но счел вопрос о состоянии слуги лишним, ненужным. Харкая кровью, еле живой Алево принес из своей машины собранную кровь, установив колбы так, чтобы первой была кровь Ланы. Раны, которые нанес себе Алево, были настолько серьезными, что, закончив с разгрузкой, он упал у входа. Оллрик и не взглянул на своего слугу.

– Я побуду немного здесь? – спросил у него позволения Алево. – Пока не вернутся силы.

Оллрик кивнул.

– И не забудь убрать за собой, – сказал он, заметив кровавые следы, оставленные Алево.

Затем Оллрик ушел. Алево не двигался. Оставленная хозяином кровь древнего находилась на кухне, которой никто не пользовался в этом доме. На четвереньках Алево добрался до кухни, но кровь принимать не стал, решив, что силы пригодятся ему, когда придет Эрбэнус. Главное – не отключиться, не прозевать момент, когда Оллрик примет зараженную вирусом кровь Ланы. Слабость древнего не продлится долго. Потом в этом доме разверзнется ад, который будет старее человеческого мира.

Алево настроился на связь со своим хозяином. Мысли Оллрика были холодными, завывая морозными ветрами тысячелетней пустоты, бесцельности. Но где-то там был и голод. Алево чувствовал его, чувствовал, как он проникает и в него, подчиняет. Откупорив колбу, слуга выпил часть оставленной ему хозяином крови. В этот момент в другой части дома Оллрик тоже приступил к трапезе. Голод усилился. Сначала голод. Затем появился гнев. Оллрик винил своего слугу за недосмотр – в предательство древний не верил до тех пор, пока не почувствовал Эрбэнуса на пороге своего дома.

– Предатель! – зарычал Оллрик.

Если бы не вирус, то он забрал бы жизнь Алево в первую очередь. Но сил хватало лишь на гнев. Тени оживали в вечерних сумерках. Тени древнего, которых не боялся Эрбэнус. Да и тени были робкими, такими же беспомощными, как их хозяин. Они бросались на Эрбэнуса как голодные, тощие, обессиленные псы. Но дитя Наследия не обращал на них внимания. Он подошел к распластавшемуся на полу Оллрику. Волнения не было – ожидание было слишком долгим, чтобы волноваться. Да и не так Эрбэнус представлял себе этот момент. Он ждал битвы, сражения, готовился к эпохальному противостоянию, а тут было лишь жалкое, распластавшееся на полу существо. Эрбэнус поднял шипящего в гневе древнего и отнес в свою машину. Слуга Оллрика находился в доме, но до него Эрбэнусу не было дела. Если Алево попытается защитить своего хозяина, то он убьет его, а так его придется отпустить, сдержав данное Лане слово.

– Все в порядке? – спросила она, когда Эрбэнус вернулся в машину.

– Да.

– Алево жив?

– Когда я уходил, был жив.

Лана кивнула. Она не испытывала жалости или симпатии к Алево, но и не желала ему смерти. Он был просто старым, уставшим человеком. Может быть, есть шанс, что о поступке Алево узнают другие слуги и поступят так же… Что ж, уже неплохо…

– Не поступят, – заверил ее Эрбэнус.

– Ты снова читаешь мои мысли?

– Нет, но твои идеи буквально сочатся сквозь твою кожу.

Эрбэнус включил зажигание. Дом древнего и раненый слуга остались за спиной. На улицах небольшого города было тихо, если не считать редкой молодежи да полицейской машины, которая встретилась трижды, прежде чем Эрбэнус смог покинуть город. Они ехали не останавливаясь несколько часов, затем, в середине ночи, Эрбэнус попросил Лану вколоть древнему еще зараженной крови. Глаза Оллрика сверкали гневом. Лана подмигнула ему – сейчас было сложно представить это существо могущественным и опасным. Сейчас вендари вообще не вызывал никаких чувств, кроме жалости и, возможно, отвращения, если представлять себе, как долго он уже живет и скольких людей убил за все это время. И еще были тени. Тени древнего, которые шлейфом тянулись за машиной, не отставали, как бы ни гнал Эрбэнус, но и не догоняли, чувствуя свою беспомощность. Лишившись указаний плененного хозяина, они не знали, что делать.

– Не бойся их, – сказал Эрбэнус Лане. – Они не трогают зараженных людей. Обычно не трогают, если только хозяин не даст им прямого указания.

– А я и не боюсь, – сказала Лана.

Страха действительно не было. Дивный, сюрреалистичный сон продолжался, и казалось, конца ему не будет. Ничего не изменилось и после того, как они прибыли в Наследие. Для Ланы не изменилось, потому что подсознательно она ждала от этого места чего-то волшебного, особенного, а здесь был самый обыкновенный, крошечный, пыльный город, в центре которого находился исследовательский центр «Зеленый мир».

Эрбэнус оставил Лану в пустующем доме города, а сам отправился на встречу с Габриэлой, вспомнив лишь в последний момент о своем неисполненном поручение – уладить детали похищения доктора Накамуры. «Если Мать спросит меня об этом, то я не смогу соврать», – думал Эрбэнус, но Мать не спросила. Она была занята, и ему не удалось встретиться с ней.

– Как ты мог забыть о поручении? – отчитала его Лана, когда он вернулся к ней.

Ее кровь держала Оллрика парализованным, но Эрбэнус все равно предпочел сковать древнего цепями.

– Ты должен вернуться в Чикаго и уладить проблемы с Накамурой, – не отставала Лана. – Ты хочешь разгневать Габриэлу? И как тогда ты собираешься сказать ей о своем предательстве? О плененном вендари? Обо мне?

– Если Наследие почувствует древнего, то они убьют и его, и тебя.

– Я буду исправно накачивать его своей кровью, – пообещала Лана.

Эрбэнус молчал, невольно сравнивая ее с Клео Вудворт. Обе женщины были заражены. У каждой была своя странная, не совсем обычная история. Но их различия были такими яркими, сочными…

– Я вижу твои мысли, – сказала Лана.

Эрбэнус извинился. Он не знал, почему подобное случается. Возможно, он просто слишком сильно сблизился с этой женщиной. Он вспоминал Первенца и его слугу, которая состарилась и умерла за считаные дни. Согласно преданиям, Эмилиан был привязан к своей слуге. Эрбэнус пытался не сравнивать себя с Первенцем, но эти мысли были сильнее него. Особенно когда рядом Лана – эта странная, непонятная, иррациональная самка.

«Может быть, когда-нибудь настанет день, и вирус превратит всех людей в таких, как Клео Вудворт и Лана Зутерман?» – думал он по дороге в Чикаго. Странно, но эти люди нравились ему. Нравились не потому, что этому учила его Мать, а потому, что в них было что-то понятное, интересное. Возможно, виной всему была слишком близкая связь сознаний. Особенно с Ланой Зутерман. Он открылся ей, изучил ее. Их сознания приняли друг друга. Эрбэнус вспомнил своего друга Илира, который верил, что после смерти часть его сущности воскреснет в сыне Клео Вудворт. Тогда это казалось безумием, ересью, но сейчас Эрбэнус чувствовал, что начинает понимать друга. Если бы Лана могла выносить ребенка, как и Клео Вудворт, то Эрбэнус хотел бы возродиться после смерти в ее сыне. Подобные мысли были новыми и вызывали какое-то странное беспокойство. Что это было: действие поселившихся в сознание червей сомнения или же неизбежное взросление, когда личность растет в соответствии с обстоятельствами вокруг? А может, виной всему близость конца? Изучая мысли и воспоминания Ланы Зутерман, он проникся ими, почувствовал их и понял, насколько скоротечна его собственная жизнь? Сколько ему осталось? Два месяца? Три? Нет, Эрбэнус не боялся смерти, но…