Игра в обороне - Кендалл Райан

– Не прячь от меня эту идеальную киску. – Собственный голос звучит так глубоко и хрипло, но я не спешу откашляться, поскольку это не поможет. Я так чертовски возбужден сейчас, что уже готов кончить, а она еще даже не прикасалась ко мне.

Элиза стонет и закрывает глаза рукой.

– О боже. Ты не должен…

– Не должен что? – Я улыбаюсь ей, удивленный ее скромностью. – Целовать твою киску?

Она кивает, щеки у нее слегка розовеют.

– Поверь мне, детка, должен. Я слишком долго мечтал об этом моменте.

Элиза издает удивленный писк, который превращается в стон, как только мой язык касается ее сладкой плоти.

– О черт, – задыхается она, хватаясь дрожащей рукой за мой затылок.

– Вот так, – бормочу я, лаская ее языком в медленном, размеренном темпе. – Позволь мне заставить эту маленькую сладкую киску кончить. – Я прикусываю ее бедро с внутренней стороны. – Ты не против?

– Твою мать, – стонет Элиза, содрогаясь от наслаждения, когда я возвращаю губы туда, где они должны быть, и засасываю ее клитор глубоко и надолго.

Не будь я так невероятно возбужден, мог бы рассмеяться ее реакции. Она такая дикая и жаждущая, сжимает мою голову, подталкивая ближе к своему разгоряченному нутру, и отталкивается бедрами от постели, чтобы глубже почувствовать мои губы, и я вовсе не против, поверьте. Мне нравится, как она отдается этому действу, и еще больше нравится то, что это я вызываю у нее такие реакции.

Я тянусь к своим трусам и слегка сжимаю член. Он такой тяжелый и твердый, мне, черт возьми, нужно остыть, пока я не опозорился. Приятель как будто знает, какой это будет потрясающий секс, и ему не терпится кончить. На самом деле такие мысли ничуть не помогают. Воспоминания об Элизе, стоящей передо мной на коленях, об этих пухлых губах, обхватывающих мой член… это не выразить словами.

Я издаю наполовину стон, наполовину мольбу неудовлетворенного желания и слегка кусаю ее клитор.

Ее бедра дергаются.

– Ты что, укусил меня?

Я поднимаю глаза на нее и улыбаюсь.

– Да.

– О. – Ее глаза закрываются от удовольствия, и она издает тихий горловой стон.

Я еще раз нежно покусываю ее, прежде чем добавить кое-что еще – мой средний палец медленно проталкивается в ее пылкое лоно.

Почувствовав, какая она теплая и влажная, я снова издаю стон, а член нетерпеливо подергивается.

– О боже. – Она содрогается.

Я не спешу, облизывая и посасывая ее в такт равномерным движениям моего пальца. Я мог бы заниматься этим всю гребаную ночь. Я совершил много ошибок, когда мы были вместе впервые. И не собираюсь повторять их этим вечером. На самом деле я посвящу свою жизнь тому, чтобы она получила столько оргазмов, сколько сможет выдержать.

Я ускоряю темп, и Элиза начинает задыхаться.

– Да. Вот так. Твою мать. – Голос у нее хриплый и такой сексуальный. – Именно так.

Ее мускулы напрягаются, и я чувствую, насколько она близка. Я не прекращаю, даже когда она выкрикивает мое имя, и ее тело плотно сжимается вокруг моего пальца. Позволив ей продлить оргазм, пока ее не начинает трясти от перевозбуждения, я, наконец, убираю палец и целую внутреннюю поверхность ее бедра.

– Так хорошо, детка?

– Это было… – Она задыхается и приподнимается на локтях, поднимая уголки губ в удовлетворенной улыбке. – Иди сюда.

Я улыбаюсь, залезая на кровать и укладываясь рядом с ней. Притягиваю ее, теплую и податливую, в свои объятия, и Элиза вздыхает. Мои губы тянутся к ее губам, и в этот момент мы оба слышим это. Хлопок входной двери и тяжелые, заплетающиеся шаги по деревянному полу. Мое сердце обрывается на секунду, живот сводит.

– Брэди! – выкрикивает Оуэн из зала. – Ты тут?

Твою ж мать.

Я сглатываю нервное возбуждение, изо всех сил стараясь взять себя в руки, чтобы не выдать голосом свое состояние.

– Да. Я сейчас немного занят. Поговорим позже?

Он смеется.

– Извини, что помешал.

Глаза Элизы, в панике распахнутые, прикованы ко мне.

– О боже! – шепчет она и тут же прикрывает рот ладонью.

– Тсс. Все в порядке. – Встретившись с ней взглядом, я приглаживаю рукой ее волосы. Надеюсь, голос у меня более уверенный, чем мне кажется, потому что нельзя не признать – мы попали. Я все еще чувствую на языке вкус Элизы, а ее брат стоит по ту сторону двери. Незапертой двери в мою спальню.

– Хочешь продолжить? – спрашиваю я. – Я могу запереть дверь.

Она качает головой.

– Как мне отсюда выбраться? – шепчет она.

Я прижимаюсь губами к ее губам.

– Все будет нормально.

Как-нибудь.

Я, мать его, надеюсь на это.

С нечеловеческим усилием я оставляю Элизу на постели и встаю. Мне нужно как-то остыть, спрятать пенис под резинку трусов, потому что после всего испытанного только что моя эрекция вряд ли спадет сама по себе.

Твою ж мать, я не уверен, что она вообще когда-нибудь спадет.

То, что Элиза следит взглядом за каждым моим движением, не помогает делу. В ее взгляде все еще читается желание, которое трудно игнорировать.

– Оставайся здесь, – шепчу я.

Она мотает головой, глаза все еще распахнуты в тревоге.

Я целую ее в лоб.

– Со мной все будет в порядке. Запри за мной дверь, если хочешь.

В глазах ее мелькает понимание. Я изо всех сил постараюсь избавиться от Оуэна, но если он пьян, то не уверен, как все обернется.

Я натягиваю футболку, взятую из шкафа, тогда как Элиза быстро надевает трусики и платье. На самом деле я в бешенстве, что так и не снял с нее лифчик, но мне казалось, будто у нас впереди целая ночь. Поклявшись исправить это в следующий раз, я проглатываю свой гнев, выхожу из комнаты и иду в гостиную.

Оуэн сидит на диване с пультом в руке, на экране телевизора мелькает какая-то спортивная передача.

– Привет, чувак.

Его голова поворачивается ко мне.

– Привет. – Затем его брови взлетают. – Ты что, трахался?

Заставляю себя рассмеяться, но на самом деле тянет блевать. Там, мать вашу, его младшая сестра. Я все еще помню, как она выкрикивала мое имя, когда кончала. Я – засранец высшего класса.

Живот сводит судорогой, когда я сажусь на диван рядом с другом. Оуэн все говорит что-то, но, черт возьми, я не слышу ни слова. Кровь стучит в висках, а внутренности разъедает вина.

– У тебя там есть кто-то? – наконец спрашивает он, растерянно поворачиваясь ко мне.

– Нет. – Я отвечаю слишком быстро, и уверен – у него есть подозрения.